втором этаже, так что, кроме свежего воздуха, никто проникнуть не может…

Или может?

Явно может!

Мы медленно с Кристиной открываем рты, также медленно поднимаемся на ноги, не отводя изумленных взглядов от окна.

Скользя кроссовками по дождевому отливу, к нам залезает молодой пацан, годков так двадцати, хотя может, и меньше, я не уверена, просто уж больно высокий и крепкий. Голова бритая, джинсы, чёрная футболка со смайликом, который щурит один глаз и показывает язык. Жилистыми руками парень цепляется за раму, ловко запрыгивает в кабинет и садится на подоконнике, закинув щиколотку одной ноги на колено другой.

Смотрит на нас, очень довольно, явно радуясь, что застал врасплох, расплывается в широкой белозубой улыбке, и становится совершенно очевидно, что парень — гроза всех девчонок в округе. Очень уж симпатичный.

И что этот мелкий очаровашка тут забыл, интересно? На вора не похож…

— Платон, — ахает Кристина, затем поворачивается, в ужасе смотрит на меня, потом опять на него, — зачем, Платоша? Меня же уволят!

Варианта, что это воспалённый нервом страсти любовник залез в окно, просить прощения у нашей Кристины, или ее руки и сердца, нет. Очень уж похожи они между собой.

Этот паркурщик — сто процентов ее родственник, и, скорее всего, брат.

Нахальный очень, горе для сестренки, видно по хитрющему взгляду, что проблем приносит вагонище…

Я кошусь на тест, который так и не закончила и, возможно, его заканчивать мне будет не обязательно, если грамотно воспользуюсь сложившейся ситуацией, и кое-кто будет мне должен…

— Молодой человек, вообще-то есть вход,— строго говорю я ему.

— Но там же охрана,— нагло усмехается парень. — А кто-то у меня сегодня с утра лоханулся и ключики забыл.

Он достает связку ключей, подкидывает в воздух, ловко ловит. На связке поблёскивает брелок — розовый заяц.

— Простите, Эммануэль Эдуардовна, — разворачивается ко мне Кристина.

— Эммануэль? — предсказуемо ржет парень, хотя ему по возрасту такие фильмы знать не положено. Это же старье, винтаж, практически...

Кристина хмурится, строит строгое лицо, пытаясь показать, что это неприлично, и что так делать нельзя.

Смешно очень смотрится.

Так мамочки призывают к совести своих расшалившихся отпрысков.

В сторону двухметрового татуированного жилистого парня это крайне забавно наблюдать.

— Эм-ма-ну-эль, — растягивает слоги Платон, вообще не реагируя на гримасы сестры и хитро поглядывая на меня. — Я пришёл к растеряхе.

— Залез, — поправляю его, не теряя строгости.

— Неважно.

— Смотря, для кого.

— Да, сегодня магнитные бури, — видимо, Кристина совсем теряется, ляпает что-то вообще не к месту, пытаясь переключить внимание с нахала на себя, — очень влияет… Я подвержена, к сожалению…

Идет к брату, забирает ключи, пальцем молча указывает на окно.

Платон, хитро подмигнув мне еще раз, строит из себя послушного мальчика и разворачивается на подоконнике, высовывая ноги наружу.

— Нет, подождите! — останавливаю его я. — Ему никак нельзя в окно обратно. Нам не хватало ещё несчастного случая.

— Я, между прочим, профи, — недовольно отвечает парень, но все же разворачивается обратно, спрыгивает на пол, встает и идет в мою сторону, заставляя невольно пятиться.

Высокий какой!

— Платон, ты поступил очень плохо. — Пытаюсь я продолжить игру в строгую училку, — тебе нельзя здесь находиться и нельзя подвергать свою жизнь риску.

— Конечно, я всё понял, — тут же отвечает нахальный Платон, наклоняется ко мне совсем близко, улыбается…

Словно я — не женщина взрослая, а его ровесница!

Наглый какой!

Клеит меня!

Обалдеть!

Осознание происходящего настолько неожиданное, что я не нахожу слов и молча смотрю на Кристину, кажется, даже рот приоткрываю от удивления.

У Кристины точно такое же лицо, кстати. Она тоже явно в шоке от поведения своего братишки.

Правда, в отличие от меня, слова находит сразу:

— Платон! Я не хочу, чтобы ты на моей работе появлялся!

А затем, видя, что он не реагирует, а все еще стоит возле меня, давит своим ростом и массой тела, ярится и принимается выталкивать его из кабинета. Безуспешно, правда.

— А что так? Стесняешься? — не двигается он, заякорившись возле меня и улыбаясь. Улыбка у него, конечно, совершенно очаровательная, действует безотказно… На девочек его возраста. Я уже прихожу в себя от первого шока и улыбаюсь снисходительной улыбкой взрослого человека, наблюдающего шалости подростка. Платон понимает мою бессловесную коммуникацию, раздраженно дергает углом губ.

— Да выходи ты! — ругается Кристина, все еще копошась возле него, пытаясь дотолкать до двери, — бессовестный… Дома с тобой… Не появляйся на моей работе!

Платон, наконец, отлипает от меня взглядом, принимает обычный дурашливый вид, надевая явно свою привычную защитную маску, позволяет сестре дотолкать себя до двери, ржет в голос:

— Определенно, стесняешься! Давай мы поговорим об этом…

— Да, мы обязательно поговорим с тобой об этом. Дома, наедине, в обстановке, подходящей для семейного разговора… Пошел!

Кристина выглядит сейчас на редкость беспомощно перед своим братишкой, явно над ней издевающимся, применяющим ее же оружие против нее. Она же такая правильная, профессиональная… Я не удивляюсь, если она каждый вечер ему устраивает какие-нибудь лекции, к которым Платон привык и запросто научился их игнорировать, вытаскивая только самое интересное для себя.

В подтверждение моих слов, парень шутит, уже выходя за порог кабинета:

— А рисовать будем? Тестик дашь?

— Конечно, Платоша, будем рисовать. — Выдыхает Кристина с облегчением, — но это дома, понимаешь? Нельзя ко мне на работу.

Боже… Она с ним, как с ребенком… А у этого ребенка уже запросто свои ребенки могут быть…

— Ну, ты же ключики забыла, — продолжает он смеяться над ней.

Да, видно, что сестренка его любит, и за этой любовью не заметила, что мальчик-то вырос, и младший братик — уже не смешной малыш, а дерзкий наглец высшей категории и просто измывается над ней.

— Платон, я провожу вас! — влезаю в разговор.

— О-о, давай, Эмануэль, — он сам идет на выход.

— Мне как раз нужно уходить, я спешу, — веду бровями и киваю Кристине, — вы отметьте, что я тест прошла, хорошо?

Она только растерянно разводит руки в стороны. У неё сейчас в коридоре ждут посетители, у меня работа, а Платона нужно выпроводить.

Я пропускаю парня вперед, с каменным лицом иду