кремами, ни косметическими масками; наряжаться с детства Антонина не умела, выбирая наряды, которые ей не шли, наоборот, подчеркивали угловатую фигуру. Да и не до красоты было женщине: целыми днями она хлопотала то на своей мини-ферме, то на рынке, то развозила товар по клиентам. Сумма в банке увеличивалась, а вот тратить ее было не на кого. Если в молодости к ней хотя бы липли торгаши на рынке, то сейчас ее лишь побаивались, уважали и обращались по имени-отчеству. Поэтому рассказ давней приятельницы Галины она встретила с любопытством; ноутбук Антонина освоила давно и уже уверенно пользовалась Интернетом и простейшими программами. После регистрации на сайте женихов больше не стало, пару недель женщина каждый день открывала заветное окошко, проверяла полное отсутствие интереса к своей персоне и закрывала сайт со вздохом сожаления.

Но однажды ее одинокая жизнь была освещена лучиком из Германии. Пухлощекий немец с бородой и усами с ходу восхитился Тонькиной тонкой натурой, обсудил с ней тонкости изготовления колбасы и поведал о личном колбасном заводе. Этого оказалось достаточно, чтобы женщина потеряла голову. С нетерпением каждый день она начинала с утра ждать сообщений от Хельмута, а тот высылал ей фотографии чистенького немецкого завода с ровными рядами мясной продукции, и Тонька уже представляла себя в шапочке и белом халате, раздающей указания рабочим.

Несмотря на отчаянную розовую влюбленность, Антонина была очень практичной, так что побродила по Интернету и убедилась, что завод по производству сосисок и колбас с таким названием существует.

Пока однажды не грянул гром: немец сообщил, что его поездка в Тарасов для личного знакомства отменяется, так как на заводе сгорело важное оборудование, а страховая оказалась очень ушлой компанией, которая ловко вывернулась от обязанности оплачивать убытки. И тогда Тоня первый раз пошла в банк и выслала Хельмуту кругленькую сумму. Тот обрадовался, завалил женщину сообщениями с признаниями в любви, пообещал все компенсировать, но для своего жениха женщина была готова на все.

После пожара у самого Хельмута на почве переживаний стало пошаливать сердце, и, пройдя обследования в клинике, он сообщил невесте, что требуется дорогостоящая пересадка барахлящего органа. Денег из-за ремонта на заводе для дорогого лечения у него нет, поэтому остается только надеяться, что Хельмут проживет хотя бы три месяца с таким ужасным диагнозом.

От такого сообщения Антонина проплакала всю ночь, утром пошла в банк и перевела все свои средства на номер счета Хельмута. А вскоре после благородного жеста невесты немец пропал окончательно. Он не выходил на связь, не отвечал ей на сайте, не звонил, а номер был отключен.

Антонина пыталась обратиться в полицию, но там лишь развели руками, так как она официально никакого отношения к Хельмуту не имела. Через месяц Тонька смирилась и записала жениха в мертвые. Она решила, что спасти его немецкой медицине не удалось, бедный мужчина умер в расцвете сил и не успел разобраться со своими долгами, в том числе отдать больше миллиона торговке курами. Женщина заказала заупокойную службу, справила поминки, неделю носила на голове черную повязку, а после решила доживать свой век бобылихой. Но тут подруга Галина огорошила ее известием, что Хельмут совсем не немец, и даже не Хельмут, а международный мошенник, который пользуется доверчивостью вот таких простых и наивных женщин, как Тонька. Поэтому обманутая женщина готова была идти на любую встречу, после которой она сможет осуществить свою мечту – плюнуть немцу прямо в его усатое лицо.

Антонина выслушала все инструкции, пощелкала кнопкой камеры и послушно зашагала за мной ко входу в ресторан.

В заведении вечером было немноголюдно, летом Тарасов пустеет из-за отпускников, и администратор сразу же бросилась к нам с очаровательной улыбкой и приветствиями. Чтобы можно было снимать на камеру в затемненном интерьере, где свет шел только от боковых светильников, я для своей помощницы выбрала стол в самом углу, так, чтобы женщину практически не было видно. Сама же заняла позицию поближе к бару, где над стойкой разливался свет подвесных светильников. Под удивленные взгляды персонала в ресторане мы разошлись по разным столикам.

Я проинструктировала официанта, что счет второго стола тоже пойдет мне на оплату, и замерла в ожидании. Вот уже пятнадцать минут как Виктор должен был появиться в заведении, но он пропал, пока все происходит по плану. Сейчас мошенник будет звонить и жаловаться на печальные обстоятельства.

И действительно, у меня зазвонил телефон:

– Татьяна, простите, жутко опаздываю, у меня тут внештатная ситуация. – Мошенник пыхтел от усердия в трубку, словно преодолевал марафон.

Я снисходительно заворковала:

– Что вы, что вы, мой дорогой, не торопитесь. Может быть, я вам могу чем-то помочь? Не стесняйтесь, говорите, я знаю, мужчины всегда хотят быть рыцарями, но мы все нуждаемся иногда в руке помощи. И чтобы в этой руке была зажата парочка крупных купюр, согласны?

– Я? Ну да, да! – мошенник торопливо согласился. – Крупные купюры у меня есть, деньги не проблема. Я скоро приду, вы только не уходите.

А вот пошли притворное стеснение и отказ, чтобы я сама бросилась уговаривать его. Ну что же, будем играть пока по его правилам.

– Что вы, Виктор, не отказывайтесь. Никаких проблем. Я же слышу, что у вас расстроенный голос, скажите, какую сумму и куда вам перевести. Я буду счастлива помочь иностранному гостю.

– Да не надо мне ничего переводить, – с досадой ответил мне парень. – Я скоро уже приду, то есть приеду на моем роскошном автомобиле.

– А я вас встречу! – Я вцепилась в ловкого мошенника мертвой хваткой.

– Да я уже пришел, – выпалил мой собеседник в трубку, и на пороге ресторана появилась фигура молодого человека.

Молодой парень среднего роста, худощавая фигура, забавные крупные черты лица и волнистый чуб надо лбом. Замшевый пиджак висел на нем мешком, а шелковый платок на шее торчал в сторону; он явно бежал, потому что на лбу выступили капли пота, а сам молодой человек отпыхивался и шумно дышал.

Он с явным облегчением плюхнулся на стул напротив и представился:

– Виктор Савье, приятно увидеть вас вживую, Татьяна. Вы очаровательны, или, как говорят у нас в Париже, «шарман».

Я манерно протянула руку для поцелуя, но Виктор сухо тряхнул ладонь. Рука у него была влажная, а пиджак