— Я что-то не то сказал сейчас? — уточняю осторожно.

— Ну, Макс, как бы тебе сказать, — мнется Электроник. — У нас так-то за стенгазету Ленка наша отвечает. И то — больше формально. А никакой Юли лично я не знаю. Уж в старших отрядах так точно.

Внутри что-то неприятно похолодело. Жизнь, конечно, тем и хороша, что постоянно открывается перед нами какими-то новыми гранями, но что-то этих граней стало как-то в последнее время слишком много. И, честно говоря, далеко не все я в более здравом уме хотел бы постичь. Уж точно в эту категорию не вписывается вполне себе реальный диалог с человеком, которого, как выяснилось, не существует.

Не знаю, как я нашел в себе силы на кивок. Аккуратный такой. Медленный. Почти что даже и не кивок, а так — наклон головы.

— Мужики, ну, вы точно не знаете никакой Юли? Может, все же, вспомните? Низенькая такая, каштановые волосы, глаза, ну, словно желто-зеленого оттенка… — я старался себя убедить, что девушка меня просто разыграла. Зачем-то прикинулась человеком на должности.

Ага, и Дэнчику, получается, тоже? Нормальная такая история…

— Спроси у Ольги Дмитриевны, — пожал плечами Шурик. — Мы тебе вряд ли чем поможем — шатенок в старших отрядах не то, чтобы много, но и не мало. Поименно всех трудно запомнить.

Он как-то виновато улыбается, еще раз желает мне удачи, Электроник жмет мою руку своей слегка вспотевшей ладонью, и оба кибернетика удаляются, оставив меня на пороге медпункта в гордом одиночестве и некоторой, уже совсем не гордой, растерянности. Я еще некоторое время размышлял об услышанном. Лагерь не переставал удивлять. Хотя, казалось, удивляться уже, в общем-то, и нечему. С кем же я говорил? Так-так, а что если…

Не-не, стоп. Сразу начинать списывать все на мистику и девочек-кошек не самое рациональное решение. Даже здесь, в «Совенке». За вычетом некоторых, гхм, особенностей, это ведь самый обычный пионерский лагерь. Первым делом и вправду стоит при первой же возможности поговорить с Ольгой Дмитриевной. А уже потом, если и это не принесет никаких результатов, начинать наводить панику.

Так что к Виоле я зашел уже совсем в другом, куда более правильном расположении духа. В помещении тихо играло радио, откуда диктор севшим голосом освещал, судя по всему, последние новости. Я как не пытался прислушаться — так ни черта и не понял, что он там сквозь помехи мелит. А хозяйка этого помещения, уверенная в себе и сильная женщина, по своему обыкновению сидела за своим столом, делала какие-то записи. И было что-то удивительное в ее позе, в наклоне головы. Она была словно прекрасное произведение искусства, восхитительное, но недостижимое.

— Здравствуй, Максим, — медсестра оторвалась от своего занятия, с каким-то даже изяществом отложив ручку в сторону. — Какими судьбами?

— Да я вот… — черт, я же тут с миссией! А что я? Опять отвлекаюсь на мистику и неземную красоту Виолетты Церновны Коллайдер. Все же иногда самому себе леща дать охота. Беда-бедовая, блин, — Что по радио передают?

— Да ерунду разную. Не перестаешь удивляться, какой чушью народу мозг разрывают, если об этом плотно задуматься. А оторваться не могу, головы что-то совсем нет сегодня. Кстати говоря, — неожиданно вскидывает руку медсестра. — Не хочешь, раз такое дело, немного по территории прогуляться? Очень уж погода радует. А то завтра, говорят, дождь обещают.

— С удовольствием, — бухаю я прежде, чем успеваю взвесить все «за» и «против».

— Только давай я быстренько переоденусь во что-то более… подходящее обстановке, — кокетливо протягивает Виола — А то в халате по лагерю ходить без надобности ну совсем неохота.

— Конечно, — говорю. — Я Вас на крылечке подожду.

— Я быстро, — смеется.

— Не сомневаюсь, — улыбаюсь в ответ. И все с таким же выражением крайней умственной недостаточности на лице вываливаюсь назад на крыльцо.

Ладно, может так оно и к лучшему. Непринужденная обстановка, то, се. А погода и впрямь расстаралась. И никаких признаков скорого дождя, если уж на то пошло. Врут, поди, опять наши синоптики.

Был такой не то анекдот, не то притча про Сталина — спросил Иосиф Виссарионович у метеорологов, какой у них процент точности прогнозов. Отвечают ему, что, мол, сорок процентов. На что Вождь выдает, говорите наоборот, и тогда у вас будет шестьдесят процентов.

А Виола, кстати, действительно быстро обернулась. В высоких белых кроссовках и и стильном, идеально сидящем на ладной фигурке спортивном костюме. Поневоле залюбуешься.

— До сцены предлагаю, — говорит. — Там и людей сейчас поменьше, да и местность поживописнее, чем вдоль домиков туда-сюда шататься.

Я согласно киваю в ответ. Мне-то, в целом, глубоко фиолетово. Могу и среди домиков. Даже под локоток. И пусть думают, чего хотят. Мне-то до этого гумуса, извините, какое дело?

Хотя, все же, небольшое есть. Рыжее такое, наглое. Это я себя вовремя одергиваю. Все же мне далеко не безразлично, что там эта стервозина обо мне надумает. Нет, я, конечно, личность свободная. но… Пропал дом, в общем… Отвалите.

— О чем задумался? — спрашивает Виола.

— На удивление, о важном, — и признаю я это больше самому себе.

— Никак, поди, о той пионерке, с которой вчера за ручки держался? — хищно хмыкает медсестра. — Интересный выбор. Впрочем, от тебя я, честно говоря, другого и не ждала.

— В каком плане? — тут у меня немного бровь даже дернулась. И эта туда же. Ну неужели мы с Двачевской и впрямь так подходим под разряд этой самой так называемой идеальной пары?

— Ну что ж я, Максим, породу твою не раскусила? — как-то даже мечтательно вздохнула медсестра. — Быть первым всегда и во всем, отчаянно, до зубовного скрипа и стона. Сметать к черту все преграды на пути и покорять те вершины, о которых кто-то послабее даже и заикаться не думает. Даже не знаю, почему ты при таких знаменателях решил покорить сердце знаменитой Двачевской? Я, конечно, с Алисой, к сожалению, и парой слов не перемолвилась за эту смену, да и за прошлую тоже, но слухи, знаешь ли, особенно в таком месте, как пионерлагерь, быстро расползаются.

— Нормальная такая характеристика, — хмыкаю.

— Не вижу причин жаловаться, — ответила Виола. — Но и перебарщивать с этим делом тоже не советую. Иначе это рискует перерасти в самый что ни на есть натуральный сволочизм. А из-за этого, знаешь ли, можно потерять очень многое. Уж я-то знаю.

— А Вы… — начал было я.

— Не я, — она мягко останавливает мой слегка поспешный вопрос. — Был в моей жизни молодой человек. Как же я была в него влюблена! Такой легкий и веселый парень, умевший читать