Теперь Тегас торжествовал:

– Я – Джо Кармайкл!

– Нет… нет… нет… – Протестующий вопль превратился в едва слышный лепет, становясь все тише, тише, тише…

Наступило молчание.

«Теперь я – Джо Кармайкл», – подумал Тегас.

Это была мысль самого Джо Кармайкла, слегка искаженная присутствием Тегаса и язвительным замечанием Бацита:

– Ты чудом избежал конца.

Тегас осознал, что лежит спиной на полу. Над собой он видел лицо, запечатленное в памяти хозяина: «Чедрик Вичентелли, комиссар ведомства по профилактике преступности».

– Мистер Кармайкл, – произнес Вичентелли. – Я вызвал помощь. Лежите спокойно, не пытайтесь двигаться.

«Какое грубое и неподвижное лицо», – подумал Тегас. Лицо было похоже на застывшую маску театра но. Да и голос был под стать – настороженный, холодный, подозрительный. Этот инцидент не был предсказан ни одним компьютером… или все же был? Неважно, этот подозрительный человек многое повидал за время своей службы. Надо было что-то делать, и делать немедленно. В коридоре уже были слышны торопливые тяжелые шаги.

– Я не понимаю, что со мной, – сказал Тегас, имитируя голос Кармайкла и пользуясь для этого помощью остатков памяти того периода, когда он был Уильямом Бейли. – Кружится голова… весь мир окружен каким-то красным сиянием…

– Вы уже в достаточном сознании, – сказал Вичентелли.

В голосе не было ни любви, ни самоотверженности. Отовсюду выпирали острые края склонности к насилию и недоверчивой ненависти.

Вы уже в достаточном сознании.

Потрясение, испытанное Тегасом, заставило вздрогнуть тело Кармайкла. Он внимательно всмотрелся в подозрительные испытующие глаза. Людей такой породы Тегас всячески старался избегать. Начальники обладали огромными ресурсами для внутренних битв. Именно поэтому они и становились начальниками. Они поглощали Тегаса, растворяли, разрушали его. Ошибки такого рода случались в самом начале, до того, как Тегас научился избегать таких типов, как этот. Даже на этой планете Тегас мог вспомнить первые битвы, осложнявшиеся мнениями, слухами, обычаями, мифами, страхами. Все первобытные люди знали непреложный закон: «Никогда не открывай свое настоящее имя!»

Здесь перед ним был начальник, который в свое время сталкивался с множеством опасностей. Они вызывали подозрение. Острый ум взвешивал данные, которые он ни в коем случае не должен был получать.

Два робота в красных одеждах вошли в боковое помещение, прошли между стеллажами и, как послушные собаки, остановились перед Вичентелли, ожидая его распоряжений. Это страшно действовало на нервы Тегасу: андроиды, человекоподобные роботы, созданные для подчинения, всегда выделяли начальников и только от них ждали распоряжений и приказов.

Тегас вспомнил о контролирующей капсуле, вшитой в позвоночник Джеймса Даггетта. Это вызвало новую волну страха. Во рту хозяина пересохло – это была уже эмоция, целиком принадлежавшая Кармайклу.

– Это Джозеф Кармайкл, – сказал Вичентелли, указывая на него. – Я хочу, чтобы его доставили в ЦД для расследования и проверки мотивов по всеобщей базе данных. Я буду ждать вас здесь. Персонал должен быть достаточно квалифицированным.

Роботы-полицейские помогли Тегасу встать на его новые ноги.

«ЦД – это Центр дознаний», – подумал он.

– Почему вы отправляете меня в ЦД? – спросил он. – Мне надо в больницу, потому что…

– В ЦД есть медицинское отделение, – отрезал Вичентелли. Он посмотрел на лежавший рядом с Кармайклом труп Уильяма Бейли. Во взгляде Вичентелли Тегас прочел откровенное подозрение, почти достоверное знание, основанное на хорошо усвоенных допущениях.

Тегас посмотрел на труп Уильяма Бейли, и его охватили тяжелые воспоминания, исказившие новое сознание. Бейли был великолепным хозяином, плотью, достойной любви. Приступ ностальгии прошел так же внезапно, как и появился. Он посмотрел на Вичентелли, разыграв полную растерянность. Правда, это было не вполне притворство. Захват Кармайкла произошел в присутствии подозреваемого Уильяма Бейли – неважно, что Бейли был уже трупом; это еще более усиливало подозрение. Вичентелли, предположив, что неизвестная сущность присутствовала в Уильяме Бейли, мог заподозрить, что она перескочила в труп Кармайкла.

– Мы заинтересованы в вас, – сказал Вичентелли, – очень заинтересованы. Гораздо сильнее, чем до недавнего… э-э… припадка. – С этими словами он кивнул андроидам.

«Припадка!» – в отчаянии подумал Тегас.

Сильные механические руки вытолкнули его из боковой комнаты в коридор, провели мимо пахнувшей дезинфекцией раздевалки персонала и вывели на улицу через черный ход.

Дневной свет и вся окружающая обстановка, которую он недавно покинул во плоти Уильяма Бейли, показались ему абсолютно иными теперь, когда он увидел мир глазами Кармайкла. Конечно, отчасти дело было в несколько иной высоте – Кармайкл был на три сантиметра выше Уильяма Бейли. Пришлось несколько откорректировать зрительные реакции, выработанные за те два с лишним века, что он провел в теле Бейли. Но изменения касались не только этого. Он осознавал, что смотрит на мир множеством глаз, а не только глазами своего нового хозяина.

Ощущение мультиокулярного зрения озадачило его, но времени на обдумывание не было. Роботы-полицейские затолкали его в стеклянную клетку, расположенную в кабине воздушного судна. Дверь с шипением закрылась, а потом раздался щелчок автоматического замка, и Тегас остался один в изолированной клетке с серо-синими окнами. Он откинулся на пластиковую спинку кресла.

Машина резко взмыла вверх из пластретового углубления в плоской крыше Центра эвтаназии к видневшейся вдали островерхой крыше Центра дознаний. Тегас предпочитал не появляться в этом районе административных зданий. Он и сейчас предпочел бы там не появляться.

Его охватило страшное ощущение того, что весь его мир потрясен до основания. Он чувствовал, что попал в ловушку, не просто в клетку воздушного экипажа, летящего в пластретовую цитадель Центра дознаний; он чувствовал, что попал в ловушку всей экосистемы этой планеты. Такого ощущения он не испытывал никогда – даже в то незапамятное время, когда он приземлился здесь во плоти кондиционированного хозяина после путешествия, которое истощило возможности его выживаемости. Однако это было вполне обычное дело для Тегаса – искать новые планеты и новых хозяев. Это стало второй натурой – умение подобрать подходящую планету и подходящую форму развитой жизни. Правильно выбранные цивилизации уже обладали способностью к межзвездным путешествиям, что и позволяло Тегасу совершать новые путешествия, исследовать новые возможности, пробовать разных хозяев. Такую жизнь нельзя было назвать скучной. Обитатели этой планеты тоже были уже готовы к межзвездному прыжку, надо было лишь подождать.

Но Тегас вдруг испытал сильный страх, поняв, что его может уже не быть, когда эта цивилизация созреет для межгалактической космонавтики. От этой мысли он ощутил усталость, раны, нанесенные временем. Он почувствовал себя затупившимся инструментом.