– Он постарается сделать так, чтобы тебя повесили за убийство Джеммы Дин, – сказала Индия.

– Но я не убивал ее!

– Думаешь, для Фредди это имеет значение? В тебе он видит угрозу своему браку и поступлению денег. Сид, он безжалостный человек. Омерзительный. Ты даже не представляешь, насколько омерзительный.

Сид пристально посмотрел на нее:

– Индия, он жестоко обращается с тобой? – (Она отвернулась.) – А с Шарлоттой?

– В основном он ее игнорирует. А вот если рядом оказывается фотограф, сразу начинает разыгрывать заботливого отца.

– Но ведь она его дочь.

Индия снова отвернулась. У нее едва не сорвалось с языка: «Нет, не его. Она твоя дочь». Ей отчаянно хотелось сказать ему правду. Сказать, что Шарлотта – их ребенок. Но она удержалась. Не имела права. Было бы немыслимой жестокостью обрадовать Сида и тут же навсегда лишить его дочери. Вместо этого она сказала:

– Мне пора возвращаться, а то меня хватятся. Надо вещи собирать. Завтра утром мы уезжаем в Найроби.

Она надела камисоль, блузку, затем застегнула пуговицы на юбке для верховой езды и встала.

– А потом вы отправитесь в Лондон, – бесцветным голосом произнес Сид и тоже встал.

– Вначале еще придется выдержать семейную идиллию в доме у подножия горы Кения. Потом да, возвращаемся в Лондон.

– Я только вернул тебя в свою жизнь и вот снова теряю.

– И я тоже.

Индия думала, что расплачется, но слез не было ни у нее, ни у Сида. Боль, которую они испытывали, лежала глубже, чем слезы.

– Завтра я проснусь и подумаю, что это мне приснилось, – сказал Сид. – И снова ничего.

– У нас останется этот день, – напомнила ему Индия. – Память о нем. О нашей любви. Этого у нас никто не отнимет. Теперь я знаю, что ты жив. Согласись, это гораздо больше, чем у меня было до сих пор.

– Если бы я смог приехать в Лондон. Найти бы способ…

– Прошу тебя, не рискуй.

– Я люблю тебя, Индия.

– И я тебя люблю.

Они стояли, крепко обнявшись. Никто не хотел размыкать руки, ведь они видятся в последний раз. Не выдержав, Индия первой разорвала объятия. Она прижала руку Сида к своей щеке и сказала:

– Где бы я ни находилась, что бы ни делала, знай: я люблю тебя и думаю о тебе. Всегда, Сид. Пока жива.

Поцеловав его в последний раз, Индия вскочила в седло и поехала на ферму Макгрегоров. Там Фредди, напомнила себе Индия. Никаких слез, эмоций, проявления слабости. Раскрасневшиеся щеки и выбившиеся локоны легко объяснить долгой ездой. Фредди не должен ничего заподозрить. От этого зависело счастье Шарлотты и жизнь Сида Мэлоуна.

Индия сидела в седле прямая как стрела, постоянно пришпоривая лошадь. Назад она ни разу не оглянулась. 

– Положение безнадежное. Абсолютно безнадежное, – сказал доктор Росендо Рибейро, единственный в Найроби врач. – Такого ужасающего перелома я еще не видел. Где ваша подруга так навернулась?

Шейми вкратце рассказал о происшествии на Килиманджаро и о том, как он нес Уиллу на себе, а затем вез на поезде в Найроби. Был вечер. Поезд только-только пришел в Найроби. Поездка показалась ему бесконечной. Вытащив Уиллу из вагона, Шейми спросил первого прохожего о местонахождении больницы. Тот махнул в сторону шаткой хижины почти рядом со станцией. Шейми бросился туда, неся на руках бездыханную Уиллу. Больница представляла собой один-единственный врачебный кабинет, немногим лучше полевого госпиталя. Земляные полы, продавленные койки, ржавая раковина и мухи.

– Говорите, она сломала ногу пять дней назад? – повторил доктор Рибейро. – То есть ваша подруга целых пять дней находилась в этом состоянии? Удивительно, что она до сих пор жива. Она должна уйти.

Шейми сознавал, что говорит с иностранцем. Возможно, врач употребил не тот оборот.

– Как уйти? Она не может ходить. Она должна остаться. Ей требуется помощь.

– Не она. Нога. Ногу придется отнять чуть ниже колена. Постараемся ампутировать как можно ближе к перелому, но все зависит от распространения гангрены.

– Нет! – крикнула Уилла; она пришла в сознание и теперь пыталась сесть на койке, куда ее положил Шейми. – Я вас слышала. Не смейте трогать мою ногу!

– Мисс Олден, без ампутации вы умрете, – сказал Рибейро.

В кабинет прошмыгнул какой-то молодой человек.

– Мистер Пинто, вы вовремя. Мне сейчас понадобится ваша помощь. Извольте мыть руки! – рявкнул на него Рибейро. – Ваша гангрена распространяется, – продолжал врач, снова обращаясь к Уилле. – Соединить кости не представляется возможным. Они слишком раздроблены. Операция – ваш единственный шанс.

Уилла повернулась к Шейми.

– Не позволяй ему, – взмолилась она. – Пожалуйста, не давай ему резать.

Шейми нагнулся, откинув ей волосы со лба. Там запеклась кровь. Пока он бегал останавливать поезд, Уилла попыталась застрелиться. Ее спасла слабость рук. Пуля попала не в лоб, а пролетела мимо, слегка задев висок. Шейми объяснил себе, что Уиллой двигало желание избавиться от невыносимой боли, временно помутившей ей рассудок.

– Уилла, твоя нога находится в критическом состоянии, – постарался объяснить ей Шейми. – Организм больше не в силах бороться с гангреной. Если не сделать операцию, ты умрешь.

– Если мне отнимут ногу, я точно умру! – закричала она. – Я умру, если больше не смогу ходить в горы.

– Мистер Финнеган, ваша подруга не в своем уме. Гангрена очень часто сопровождается бредовыми состояниями. Но ваш рассудок, к счастью, работает здраво. Мне требуется ваше решение. Немедленное, – сказал врач.

Шейми прижал ладони к глазам. Он не знал, как поступить. Если он согласится на ампутацию, то предаст все жизненные планы и мечты Уиллы. Если нет, она умрет.

– Мистер Финнеган!

– Делайте операцию.

– Нет! – закричала Уилла. – Шейми, пожалуйста! Скажи им!

– Уилл, все будет хорошо, – дрогнувшим голосом произнес Шейми. – Все будет хорошо.

– Мистер Финнеган, прошу вас, отойдите в сторону, – сказал Рибейро и подозвал ассистента. – Пинто, хлороформ.

Ассистент подошел к Уилле, держа маску. Уилла оттолкнула его, сбросив маску на пол. Доктор Рибейро прижал ей руки к койке.

– Быстрее, мистер Пинто.

– Нет! – завопила Уилла, отчаянно мотая головой. – Нет!

Ассистент слегка придавил ей голову и быстро приложил к лицу маску. Умоляющие, полные страха глаза Уиллы искали глаза Шейми. Ему пришлось отвернуться.

– Так, мисс Олден. Вот и умница, – успокаивающим тоном произнес доктор Рибейро. – Сделайте глубокий вдох. Хорошо. Еще один…