за то, как она восприняла эту шутку. Лика боялась, что та сбежит сразу же... но Аня не ушла, и это лишь еще один плюс в пользу девчонки...

А сейчас мать Роволкона уже в который раз выходила в сени и останавливалась возле лестницы, ведущей на чердак. Будить детей было еще рано, как минимум у них есть еще целый час - пусть спят...

Рассвет наступит еще не скоро. Холодное осеннее утро, темнота... для человеческого глаза. Волчица прекрасно видела и впотьмах. Лам, паразит, шлялся полночи. Наверное, не рассчитывал, что Лика не спит и, конечно же схлопотал точно так же, если бы попался под руку собственной матери. Хотя нет, мать, возможно, поняла бы, а вот отец, которого Лика знала, наверняка, спросил бы ехидно, что ему дороже - учеба в ММШ или девчонка, к которой он бегает на свиданки?

Наконец и этот час прошел. Лика смело поднялась по лестнице и, улыбнувшись, вздохнула. Подушка была сдвинута куда-то в сторону, теплое лоскутное одеяло отброшено, а Аня с «Волчиком» (хм... надо же так называть взрослого парня - человечка - одно слово...) жались друг к дружке, словно щенки. Это было настолько интимно и, в то же время, настолько же целомудренно - девушка полностью одета, а Роволкон в волчьей ипостаси...

Волчица почесала сына за ухом, убрала прядь волос со щеки человечки:

- Детки, пора вставать, - тихо позвала она.

Будить их было жаль. Они оба были расстроены событиями последних дней, и полночи Лика чутким слухом улавливала их тихий шепот. Чего она ждала и боялась одновременно? На что толкала девчонку, всучив ей вместо одежды, которую при желании могла бы высушить и вернуть Ане, и платье, и рубашку с «секретом»? Все мелкие бусинки-обереги, все тоненькие кожаные шнурки, переплетенные замысловатыми узелками, несли смысловую нагрузку.

Только вот не сработала приворотная магия - не переключился сын с орчанки на подругу: то ли привязанность к знойной Дочери Степей, (а, возможно, и в самом деле любовь), была куда глубже, чем казалось матери, то ли Хранители человечки оказались сильнее, даже здесь, на земле Клана Волков, то ли дети поступили мудрее, решив не переступать черту, из-за которой нет возврата к чистой и искренней дружбе - но Лика испытывала противоречивые чувства благодарности и разочарования.

- Доброе утро, - разлепила Аня сонные глаза.

На щеке девушки отпечаталась складочка от сбитой во сне простыни.

- Доброе утро, - улыбнулась Величка, - вам пора вставать. Спускайся, я тебя покормлю, пока Волк растолкает Лама.

Лика снова потрепала зверя по лохматой голове:

- Вставай, сынок, опоздаешь...

Волчик смешно вздрогнул и, несколько раз пробуксовав в воздухе, вскочил на лапы.

- Мы не настолько опаздываем, - рассмеялась Аня. - Доброе утро, соня.

Волк все еще непонимающе жмурил сонные янтарные глазищи.

- Все! Выметайся отсюда, Ане переодеться надо. Иди, Лама буди, - напутствовала Лика сына.

Волк перекинулся, потянулся, разминая затекшие мышцы. Красивый, сильный парень - Анька откровенно любовалась им, но в глазах ее не было жадного вожделения... И от Лики не укрылось это.

Она спустилась первой.

- Ма, - догнал ее Волк, - а если бы...

- А «если бы», - поняла его мать, - то я позвала бы вас снизу. Какое-то чувство такта у меня все же присутствует, - она резко развернулась и щелкнула сына по носу. - И не забывай, в кого у твоего младшего брата нюх - между вами ничего предосудительного не произошло.

- Ничего от тебя не скроешь, - сокрушенно вздохнул Роволкон. - Я тебя совсем разочаровал?

- Время покажет... Буди друга своего, опоздаете!

- А ты нас всех покормишь или только Аню? - лукаво спросил сын.

- Она, по крайней мере, заслужила, - усмехнулась Лика, - а вас, обормотов, надо кормить хворостиной вдоль спины. Надеюсь, ты понимаешь, за что?

- Не сердись, мам, - янтарные глаза парня взглянули на мать заискивающе.

- Береги «свою Аньку», сынок, - вздохнула Лика, и, уже совсем другим тоном добавила. - Завтрак уже на столе, буди Лама и присоединяйтесь.

Аня, уже умытая и причесанная (волосы все же пришлось собрать в хвост), сидела за столом. Лика села рядом, подвинула девушке чашку, кусок пирога с черникой.

- Я не будила Зоринку. Ты ешь, давай - вчера почти ничего не ела, или, может, мясо разогреть? Бери все, что нравится, не стесняйся.

На столе для раннего завтрака было слишком много снеди: хлеб, сыр, кровяная колбаса, вареные яйца, зелень, черничный пирог, печенье, булки, конфеты, творог, молоко в глиняной крынке...

- Нет, спасибо, - улыбнулась Аня, - я и хотела пирог попробовать. А как Вы догадались?

- Я просто подмечаю некоторые незначительные детали, - призналась Лика довольно. - У тебя глаза радостно засветились, и взгляд на пироге задержался.

- Так просто? - удивилась Анька.

Лика кивнула.

За дверями комнаты послышалась возня.

- Слонопотамы, - отметила Аня вслух, - весь дом перебудят...

- Ничего, отоспятся, - Лика помолчала, глядя, как Аня пьет из чашки земляничный чай и смакует пирог. - Аня, я хочу извиниться за то, что ударила тебя, - тихо произнесла Величка, опустив глаза.

Видимо, она редко бывала не права, и ей тяжело было признавать это.

- Не надо, Лика. Я все поняла.

- А эта девушка... орчанка... - Волчица все же выдавила ненавистное слово.

- Она моя подруга. Я... я не знаю, почему она смогла так поступить. Видимо, это испытание на прочность чувств - Волк и Ника - я им по-хорошему завидовала...

Анька не знала, как объяснить матери оскорбленного друга то, что ребята жили друг другом, и ничего не предвещало именно такого развития событий. Они же созданы друг для друга и должны быть вместе... Может, идеальных отношений вообще не существует?

- Хороший ты человечек, Аня, - улыбнулась Лика и хотела что-то добавить, но тут ввалились ребята, и Волчица засуетилась, чтобы накормить мальчишек.

Величка вышла проводить детей на крыльцо. В сыром воздухе расползался холодный туман. Были видны лишь ближайшие дома с темными сонными окнами. Ребята не отошли от дома и двадцати шагов:

- Аня! - окликнула Волчица человечку.

Девушка остановилась и обернулась. Лика стремительно подошла, обняла подругу сына, шепнув на ухо:

- Будь счастлива! - и быстро вернулась в дом.

- Фигасе... А меня? - притворно возмутился Волк (в самом деле слегка растерявшийся от проявления «бурных» чувств своей матери - даже они, дети Волчицы,