Я затаилась, судорожно утирая слезы.

- Я же знаю, что не спишь, - тихо прошептал он.

Сквозь маленькое подслеповатое окошко, засиженное мухами, слегка клубясь, пробивался серебристо-голубой свет убывающей луны.

- Заползай, - всхлипнула я.

Волк мгновенно оказался рядом. Он был в одних штанах, без рубашки. Наверное, ему тоже не спалось. На груди Волчика болтался амулет на шнурке.

Он «выковырял» меня из-под одеяла и, конечно, увидел, что я плакала.

- Что случилось, Ань? Почему ты плачешь? - потребовал он объяснений. Опустившись рядом со мной, и усадив меня прямо в моем пушистом лоскутном коконе из одеяла, Волк подвесил магический светлячок. - Ну-ка выкладывай!

И меня прорвало: я рассказала ему и о том, что мне обидно, что никому до меня нет дела, и о том, что Котенка забрали из Школы, и о том, что Ника переживает, и о том, как мне больно видеть, как он изводит себя...

- Я не хочу об этом говорить, - потемнел лицом Волк.

- Волчик, - я выпутала руки из одеяла и обняла его, - послушай, Ника тебя любит. Я уверена. Понимаешь, не знаю, как тебе сказать... помнишь, ты дал мне почувствовать своего Зверя?

Волк напрягся, затем кивнул и тоже слегка приобнял меня, устроив поудобнее.

- Представь, что бы мы с тобой натворили, если бы не вмешался Азель? Ты же Нику любишь, а готов был разложить меня прямо на полу в туалете для мальчиков. Да и у меня чуть крышу не сорвало...

Парень нервно хмыкнул.

- Прости, Ань.

- Я не прощения твоего хочу, я хочу чтобы ты понял, что такое может случиться неосознанно, на инстинктах... Постарайся посмотреть на это непредвзято, солнышко. Я знаю, тебе сложно, ты чувствуешь себя оскорбленным, отвергнутым, униженным. Но на самом деле это не так. Просто Шер нашел к Нике какой-то подход. Просто у вас что-то не ладилось и ни тебе, ни ей не пришло в голову разобраться, обсудить это между собой... Она запуталась, она же еще совсем молоденькая девчонка. Ведь ты у нее был первым?

- Был, - горько усмехнулся Волк. - Надеялся остаться единственным.

- Не всегда получается так, как мы надеемся - прописная истина. Дай ей шанс.

- Я не могу... не могу переступить через себя, - выдавил мой друг.

- Волк! Если бы я облажалась, ты бы простил меня?

Волк задумался, и мне его молчание не понравилось.

- Волчик? Роволкон, ты только не «убивай» меня, я надеялась...

- Ань..., - начал было он. - Нет! Ты не поймешь...

- Объясни! - я вскочила, забыв, что сейчас я в одной рубашке, которая едва закрывала попу, то есть была ну очень «выше колен». Волк жадно охватил меня взглядом и, взяв за руку, заставил опуститься. И только когда он снова начал укутывать мои ноги в одеяло, посапывая и не поднимая на меня глаз, до меня дошло: вот я овца! Говорю о каких-то чувствах к его девушке, а сама провоцирую.

Я выхватила край одеяла из его рук и прикрыла даже грудь, несмотря на то, что под достаточно плотной тканью рубахи, выданной мне мамой Роволкона, очертания моих прелестей практически не просматриваются.

- Ты меня до инфаркта доведешь, - пожаловался Волк, слегка поерзав, поправляя штаны.

- Ну прости, я забылась, - постаралась я придать голосу виноватый оттенок. - Но ты не ответил.

Он перетащил меня вместе с одеялом ближе, и, прижав спиной к себе, обнял обеими руками:

- Понимаешь, Ань, то, что я могу простить тебе, всех твоих Светлых-Темных-Котят и прочих, я не могу простить девушке, которой... которую...

Волк замолчал. Я вздохнула. Понятно. К самым близким всегда повышенные требования. И сильнее всего мы обижаем именно самых дорогих, самых незаменимых, самых родных...

Я потерлась щекой о его руки, обнимающие меня, сочувствуя. Он поцеловал меня в макушку:

- Анька, я не знаю, что бы я без тебя делал, - признался Волк.

- На луну бы выл.

- Вот именно... в волчьем обличии - такая тоска... и больше никаких желаний...

Он машинально намотал на палец одну из моих косичек, что наплели его племянницы, и теперь задумчиво «игрался» с ней, предаваясь своим мрачным мыслям.

- Помоги мне расплести, - попросила я, - иначе завтра буду похожа на большой одуванчик.

Волк сначала фыркнул, затем тихонько рассмеялся:

- Давай, только сиди смирно...

Когда мы с ним справились, он чуть отодвинулся и, оценив, снова рассмеялся, пытаясь пригладить мои кудри.

- Ты и сейчас похожа на одуванчик.

- Вот засада! - расстроилась я.

- Не переживай, завтра хвостик сделаешь, - успокоил Роволкон.

Мы помолчали немного. Волк снова обнял меня со спины, слегка баюкая. Боюсь, это неосознанное ритмичное движение больше успокаивало его самого и говорило о том, насколько он выбит из привычного равновесия. Роволкон плотно прижался ко мне щекой, чтобы мои распушившиеся волосы не слишком щекотали его лицо. Мне было уютно в его объятиях и так же требовалось утешение. Но у меня была конкретная цель.

- Послушай, - решилась я, - я тебе еще кое-что расскажу, а ты постарайся воспринять, как надо...

- Мне уже начинать волноваться? - я почувствовала, как его щека, прижатая к моей, расплывается в улыбке.

- Подожди, сначала выслушай...

Тщательно подбирая слова и примеры, чтобы не обидеть самолюбие и гордость парня, я пыталась донести до него, что не всем девушкам нравится щенячье обожание и сплошные нежности. Насколько я поняла, Волк боготворил Нику. Он видел ее хрупкой куколкой, с которой ну никак нельзя обращаться грубо и фривольно.

- Только надо еще чувствовать момент, угадывать, что предпочитает получить твой партнер в данном случае - нежность или страсть, - поучала я его, совершенно непонятно с чего-то решив поделиться своим «опытом», (если считать мой секс с Сандриэлем в гостинице - у самой было раз в жизни), но почему-то была твердо уверена, что я права.

Волк слушал молча. Возможно, переваривая услышанное, он что-то сопоставлял в уме, и его руки, стиснувшие меня, совсем уже не давали дышать. Я пошевелилась, он опомнился и ослабил хватку. Я боялась повернуть к нему лицо. Мне с трудом дался этот монолог, и я совсем не хотела видеть его смущение. Я просто еще раз тихо попросила:

- Дай ей шанс, Волк. Когда что-то не ладится - виноваты оба, кто-то больше, кто-то меньше...

- Не знаю... мне нужно время, - процедил он.

Я