и проигрыш «Чикаго кабс»[38]. Такие вот странности. Перегибает палку иногда.

– Скажи ему, чтобы выбросил фотки. В проклятии козла повинен одинокий стрелок, – сказал я. – Но быть параноиком не значит ошибаться. Лодки и катера…

Я склонил голову и на миг закрыл глаза, размышляя о том, что если параноик Баттерса, дуркующий в своем подвале, все-таки прав, тогда фрагмент головоломки, который он мне подсунул, был прискорбно бесполезен. Теперь мне потребуется больше фрагментов.

– Ладно, – сказал я. – Хорошо. Давай еще данные.

Я поднял взгляд, указал головой Томасу в сторону кухни и направился туда:

– Пошли потолкуем с нашим гостем насчет его босса.

Я наклонился, чтобы через стеклянную дверцу посмотреть, что творится в духовке. Света там не было, но я смог разглядеть одетую в доспехи фигуру Капитана Крюка, безутешно свернувшегося калачиком на противне для выпечки. Я постучал по стеклу, и шлем Капитана Крюка повернулся в мою сторону.

– Мне нужно с тобой потолковать, – сказал я. – Ты мой пленник. Не пытайся драться или удирать, иначе я тебя приторможу. Я предпочел бы просто приятно побеседовать. Ты меня понял?

Крюк не сделал ни единого жеста. Я принял молчание как знак согласия.

– Хорошо, – сказал я. – Сейчас я открою дверцу.

Я приоткрыл дверцу духовки и медленно продолжил тянуть ее, стараясь не выглядеть угрожающе. Это нелегко сделать, если ты размером с высотку по сравнению с существом, напротив которого стоишь.

– Так, теперь спокойно, и мы…

Я открыл дверцу, может, дюймов на шесть, когда Капитан Крюк исчез, мелькнув размытым пятнышком в воздухе. Я выбросил руку вперед, но секунды на полторы позже, чем требовалось. Но я не слишком расстроился из-за промаха, потому что Томас тоже попытался поймать маленького маньяка – и тотально промахнулся.

Крюк, работавший на наших врагов и все время просидевший на кухне, пока мы строили планы, ракетой пролетел к вентиляции в одной из стен, в мгновение ока пересекая комнату, – и ни один из нас не смог среагировать вовремя, чтобы его остановить.

Глава 29

Ни один из нас – кроме генерал-майора.

Тук мгновенно спикировал с того места наверху книжного шкафа, где лежал затаившись, перехватил несущуюся стрелой черную фигурку Крюка и повалил вражеского маленького фэйри на пол посреди гостиной. Они ударились о ковровое покрытие и покатились по полу беспорядочными толчками и подпрыгиваниями, иногда прокатываясь несколько дюймов, а иногда совершая прыжок футов на шесть.

Тук заранее спланировал эту схватку. Он вдавил Крюка в ковролин, где крючки на его доспехах запутались в ворсе и держали, ограничивая его движения. Кроме того, руки Тука были обернуты тканью – казалось, на них варежки или боксерские перчатки, – и ему удалось схватить Капитана за крючки на спине его панциря. Он крутанул вражеского маленького фэйри и с пронзительным торжествующим криком швырнул его в стену.

Капитан Крюк со стуком врезался в стену, наделав выемок в свежей штукатурке, потом зашатался и рухнул на пол. Тук набросился на него с яростью, извлекая из ножен свой маленький меч, – и фигурка в доспехах подняла кулак в кольчуге.

– Пощады! – пропищал он высоким, но ясным голосом. – Я пленный! Я требую применения закона Зимы!

Меч Тука повис в замахе, но, услышав последние два слова, он резко остановился и убрал оружие. Он парил над Крюком в дюйме от пола, скрежеща зубами, но затем отступил и сунул меч в ножны.

– Э-э-э… – сказал я. – Тук, что случилось?

Тук приземлился на кухонную стойку рядом со мной и, топая, зашагал по кругу, не скрывая ярости.

– Ты сам разинул свою огромную пасть! – прокричал он, секунду спустя мрачно добавив: – Милорд.

Я хмуро посмотрел на Тука, потом на Крюка. Вражеский эльф сидел на полу, не делая новых попыток удрать.

– Ладно, – проговорил я. – Объясни.

– Вы предложили взять его в плен, – сказал Тук. – По закону Зимы, если он принимает предложение и сдается в плен, он не может убегать или сопротивляться вам, при условии, что вы заботитесь о его основных нуждах. Теперь вы не можете убить его, избить и так далее! А ведь я побеждал!

Я моргнул:

– Ладно, я понял. Давайте уже займемся вопросами.

– Вы не можете! – буквально завыл Тук. – Вы не можете заставить его предать его прошлые соглашения, терроризировать его и так далее!

Я нахмурился:

– Подожди. Он что, гость?

– Да!

– По Зимнему закону?

– Да! Вроде того.

– Что ж, – сказал я, направляясь к Крюку. – Я никогда не подписывал эти договоры. Так что к чертям Зимний закон…

Внезапно – словно кто-то вогнал ряд канцелярских скобок в мою кожу – мантия Зимнего Рыцаря исчезла. Совершенно. Боль снова влилась в мое тело, воспаленные ткани буквально вопили, кровоподтеки пульсировали, отеки под кожей ужасающе натянулись. Бессилие сразило меня, как грузовик на полном ходу. Ощущение было таким интенсивным, что только зрение подсказало мне, что я упал и лежу на полу.

Мое тело внезапно онемело и сделалось чужим от живота и ниже.

Это напугало меня до чертиков и подтвердило мои худшие страхи. Когда я согласился служить Мэб, моя спина была сломана, позвоночник поврежден. Принятая мантия покрывала то, что, вероятно, являлось калечащей и длительной травмой. Но без мантии мое тело – всего-навсего тело смертного. Лучше, чем у других, восстанавливающееся со временем, но все равно человеческое. Без мантии у меня не будет ног, контроля над кишечником и мочевым пузырем. И самое важное – у меня не будет независимости.

Я лежал на полу, по субъективному ощущению, неделю, но прошло, возможно, не более нескольких секунд, как Томас уже оказался рядом со мной, а следом за ним Мёрфи, Баттерс и Молли. Я знал, что они там, потому что мог их видеть, но голоса доплывали до меня, казалось, издалека и через какофонию скребущих ощущений, надраивавших мою нервную систему. Они посадили меня – и внезапно боль исчезла, ноги снова зашевелились, дергаясь редкими легкими спазмами.

Мантия вернулась.

– Ладно, – проговорил я хриплым, срывающимся голосом. – Гхм. Значит, не будем посылать к чертям Зимний закон.

– Гарри, – сказал Томас так, словно он уже несколько раз звал меня по имени, – что случилось?

– Э-э-э… – отозвался я. – Думаю… побочный эффект. Результат отрицания порядка вещей.

– Что? – спросил он.

– Фэйри, – пояснил я. – Они, конечно, сумасшедшие, злонамеренные и опасные как сто чертей, но всех их объединяет одна черта: они верны своему слову. Они подчиняются тому, что признают законом. Особенно Мэб.

– Ты сейчас несешь околесицу, – заметил Томас.

– Мантию власти я получил от Мэб. И теперь она во мне. Но одновременно она все еще часть ее. Если я нарушаю законы