как когда-то приписывали Людовику VII Толстому инициативу в коммунальном движении, точно так же доказывали, что villes neuves были результатом дальновидной политики Людовиков VI и VII. Оба мнения одинаково нельзя допустить. Villes neuves, sauvetas и bastides являются везде, во всей Франции разом и их происхождение восходит к более отдаленной эпохе, чем обыкновенно предполагают. С XI века могущественные аббатства в первый раз открыли убежища и привлекли значительными привилегиями и отдачей земель для обрабатывания большое число бродяг, сервов и колонов. Относительная безопасность, которой пользовались их земли вследствие церковных иммунитетов, позволяла им заселять свои владения, обращать в пашни свои пустоши и леса и увеличивать, таким образом, цифру своих доходов. Сеньоры феодальные последовали их примеру и тоже стали везде основывать слободы (villes neuves). Капетинги последовали за общим движением, но почин этого дела шел не от них.

Людовик VII первый начал систематически увеличивать число этих новых центров, он первый учреждал villes neuves – слободы с явной целью увеличить доходы с доменов и в то же время повредить феодализму. Иначе нельзя себе объяснить известное выражение современного хроникера, утверждавшего, что «основанием новых слобод (villas novas) Людовик Молодой (VII) лишил доходов много церквей и знатных, принимая на свои земли бежавших и скрывающихся от них». Современные факты подтверждают этот факт. В договоре, заключенном в 1177 году с Joscelin и Gantier de Touri, король Франции обещался не удерживать в своих новых слободах сервов, принадлежащих этим феодальным владельцам. Если сервы их скрывались в этих слободах или где бы то ни было на доменах королевских, то таковые должны были быть выданы своим законным господам, в силу простого удостоверения достойных веры свидетелей и без необходимости прибегать к обыкновенным юридическим формальностям или к дуэли.

Ville neuve le Roi на Нонне, ville neuve недалеко от Compiegne, ville neuve d’Etampes близ Monfaucon – наиболее известные из слобод, основанных королями. Первая получила все привилегии, которые давала столь популярная хартия города Lorri. В ville neuve близ Компьеня hospi-tes были обязаны платить подати только в шесть мер овса, по четыре каплуна с дома и известное количество вина (un quartiee) с десятины виноградника. Они пользовались правом рубить дрова в лесах и пасти скотину (le droit d’usage) и платили пять sous штрафа за первый проступок. В ville neuve d’Etampes жители, уплачивая ежегодный оброк в пять sous, были освобождены от всякой поголовной подати (taille), незаконных поборов (tolte), пешей (ost) и конной военной службы (chevauchée). Для них вира в 60 sous была понижена до пяти sous и вира в пять sous до 12 deniers (денариев), за исключением преступлений, где вира полагалась свыше 60 sous, которые были предоставлены на усмотрение короля. Охранительные грамоты и mundiume сюзерена обеспечивали безопасность колонов, поселявшихся на этих местах и пользовавшихся льготами столь же значительными, как и граждане наиболее старых городов капетингской Франции. Понятно, насколько королевская власть выигрывала, устраивая и распространяя такие слободы.

Королевская власть и городское население до Людовика Толстого

В то же время, когда крестьяне, люди «мертвой руки» (main morte), старались достигнуть высокого положения свободных, и горожане, не менее общим движением, добивались с XI столетия гражданской и политической свободы, которой они не имели до того времени. Это стремление к эмансипации и улучшению своего положения совпадало со значительным прогрессом и во внешнем благосостоянии: разрастание старых городов, основание новых центров, распространение торговли и промышленности, разработка и расчистка, в необыкновенной пропорции, незаселенных мест и лесов. Увеличение благосостояния требовало увеличения безопасности и гражданской свободы.

Муниципальная жизнь, угнетенная и даже задушенная феодальным своеволием, стала везде усиливаться. Как и всякая власть, духовная или светская, которые делили между собой землю и владычество в феодальной Франции, так и капетингские короли увидели скоро перед собой новую силу, с которой им пришлось считаться; они ее то подавляли, то ласкали, смотря по обстоятельствам, пока не догадались извлечь из нее пользу и связать ее судьбу с своей.

До первых годов XII века почти нет документов, по которым можно бы изучать прямые сношения королевской власти с городским населением.

Действие королевской власти на буржуазию проявляется только в уступках, делаемых поданным епископств и аббатств. Возобновляя церквам их прежние иммунитеты или давая новые привилегии, первые Капетинги старались изъять города духовенства из-под власти прежних чиновников, превратившихся в самостоятельных феодалов. Правда, власть епископа, освободившаяся таким образом от сильно мешающего противника, делалась более обширной и крепкой, но короли имели много средств удержать свою власть в городах и заставить прелатов признавать ее. Не следует также забывать, что благодаря droit de régale более важные города даже Северной и средней Франции оставались в руках короля во время вакансии епископского престола. Епископ, будучи избран, должен был, однако, разделять с короной светскую власть над городом. Попытка епископа Нуайонского (Noyon) освободить город от власти короля (1190 год) уничтожением королевской башни5 осталась без успеха и навлекла даже на епископа самое жестокое осуждение. Отношение Гуго Капета к горожанам Реймса и Лана (Laon), принужденных дать ему клятву в верности, показывает, что новые короли6 старались удержать в городах, подведомственных епископу, сеньориальные права, в которых им отказывали в то же время светские сеньоры.

Что касается до городов королевских доменов, где монархическая власть пользовалась бесспорным перевесом, потому ли, что не было тут епископа, или потому, что власть епископа никогда не могла развиться, то они начинают с половины XI века возбуждать попечение и заботы капетингского правительства. В 1051 году история показывает нам впервые, что значительный город требует прочных гарантий против превышения власти со стороны королевских чиновников. Генрих I дарует не только епископу и духовенству, но и народу Орлеана освобождение от притеснительных пошлин (coutumes), относящихся к торговле вином. С другой стороны, известно, что Филипп I7 при покупке города Буржа должен был подтвердить его финансовые и судебные привилегии, которыми он пользовался при вице-графе (vicecomes) Нагрии. Все увеличивающееся значение класса буржуазии при Капетингах в XI веке дошло до того, что в 1059 году потребовано торжественное согласие народа, чтобы узаконить избрание наследника Генриха I (его сына Филиппа I).

Города, пользовавшиеся привилегией от короля, или «Города буржуазии» XII века (villes de bourgeoisie)

Но в особенности со времени Людовика VI можно наблюдать в королевском домене правильное развитие и увеличение городского населения. Villes privilegises или villes franches, которые не имели коммунальной организации, то есть федеративной связи и политических прав, составляли вообще наиболее многочисленную часть буржуазии королевского домена. Мирное развитие городов, таких как Париж, Орлеан (Orléans),