встретиться». Обнаженная Шамшир внезапно стала озираться в поисках хоть какого-то прикрытия. Сердце ее билось учащенно. Она еще не видела лица человека, но сердце ей подсказывало — он! Ведь все ночные прогулки были сплошным безумием! В самом деле она ждала случайной встречи. Но понятно еще бы где-то в городе, а тут в лесу, на территории диких племен! Не может быть! Но человек шел к ней с протянутыми руками и ей хотелось, чтобы он шел быстрее. Сорвав на ходу какую-то пальмовую ветвь и прикрыв ею низ живота, девушка уже смело пошла вперед.

Каждый шаг снимал ей год жизни. Она опять была маленькой Шамшир, как тогда.

Человек заговорил с ней на непальском языке, да, это был он. Не дойдя один шаг до него, Шамшир остановилась. Мартин тоже.

Момент долгожданной встречи наступил. Мартин тоже был поражен увидеть свою маленькую Шамшир здесь. Хотя и знал, что она из индейского племени шуара. Но как-то не верилось. Но мужчина боялся сделать последний шаг. Он понимал, что женщина из дикого племени не будет разгуливать одна по ночам особенно, когда враги малаката стали на тропу войны.

Мартин все же успел заметить позади индианки размытый силуэт индейца. Нет, ему не показалось. Он остановился.

— Прикажи ему отойти в сторону.

— Сверкающий Луч, этот человек не причинит мне зла, уходи домой, он мой муж.

Индеец послушался приказа дочери вождя. Он шел, а на лицо навертывались слезы, значит рухнули все его планы в отношении свадьбы. Все-таки она замужем, не обманула. Почему он не верил? Но слезы быстро высохли на мужественном лице, покрытом глубокими порезами, знаками боевитости. Индейцы шуара умеют владеть собой.

Убедившись, что они одни, Мартин взял за руки Шамшир и прижал пальцы к губам. На большее он не отважился. Да и столько лет прошло. Обнаженность женщины даже в какой-то степени была ее защитой.

— Мартин, шептали губы женщины. Я тебя искала долгие годы, почему ты сбежал?

— Я виноват перед тобой. Я сейчас женат, у меня есть сын. Я люблю свою жену, буду с тобой откровенным и не собираясь разбивать ее судьбу. Но пока я здесь в горах, мое сердце — твое. Ты то солнце, что озаряет мою жизнь. Я все годы помнил тебя.

— Да, так помнил, что давно забыл, — разочарованно сказала Шамшир. Женщина понимала, что ценно уже то, что Мартин сказал правду. Но он здесь, в диких лесах не для того, чтобы встретиться с ней.

— Мартин, — откровенность за откровенность, что ты тут делаешь? Я могу тебе помочь?

— Если я тебе скажу правду, то будешь меня презирать. Я выполняю специальное задание, связал клятвой. Если я тебе расскажу, то грош мне цена. Ты первая плюнешь мне в лицо за то, что изменил клятве.

— Да, клятвы нужно сдерживать, — Шамшир преобразилась. Он остался таким же наивным и правдивым, как был юношей.

— Мартин, коль уж мы встретились, то не будем терять время, — Шамшир испытующе посмотрела в упор на мужчину. — Пока ты в горах, ты мой, там в городской жизни вернешься к жене. Так я тебя поняла?

— Нет, Шамшир, я не перестал любить тебя, но долг меня обязывает держать себя в руках. Я в твоих объятиях растаю и могу сказать лишнего. Лучше, если мы просто поговорим. Считай, что у меня первые слова вырвались от наплыва чувств.

Оскорбленная Шамшир повернулась спиной и быстро пошла по направлению к дому. Она даже не оглядывалась. Только что умерла ее мечта. Перед ней был уже другой человек. Да и какое право она имеет претендовать на того, у кого семья: жена и сын?

Пройдя почти до входа в дом, Шамшир что-то забеспокоилась. Какое-то чувство тревоги разлилось невидимой ртутью по душе.

Так же быстро, как пришла, она повернула обратно. Вот только что здесь они беседовали. Не прошло и пяти минут. Где же он?

8

Она услышала слабый вздох. На полянке, где только что состоялась мирная беседа, сидел индеец малаката. Сидел он на опутанном лианами человеке, по-видимому, это был Мартин. В свете луны блеснуло острое лезвие. Индеец готовился отсечь Мартину голову. Но не успел. Откуда-то взвыла стрела и вонзилась в руку, держащую топорик. Индеец взвизгнул и быстро завертелся, как юла, закручиваясь всем телом, в направлении кустов. Из укрытия вышел Сверкающий Луч и стал разматывать пленника. Он с остервенением рубил лианы, которыми малаката опутал тело пленника. Потом, закончив, пошел в направлении кустов. Индеец не сомневался, что яд кураре уже сделал свое дело и ему остается лишь поработать над снятием скальпа. Он принципиально не признавал сувениров из голов.

— Пожалуйста оставь нас вдвоем, — попросила Шамшир.

— Хорошо, — процедил сквозь зубы индеец.

Индианка стала вдыхать жизнь в придушенного Мартина. Перед тем, как запутать человека в лианы, малаката нажал на какие-то точки, которые привели человека в состояние ступора.

Но Мартин никак не оживал, только слабо вздыхал.

Шамшир нерешительно прикоснулась к его губам. Сейчас она его потеряет, если не даст ему свою энергию, свое дыхание. Женщина стала выдыхать в него жизнь из губ в губы. Это были не любовные поцелуи. Она пыталась спасти угасающую жизнь. Но все было напрасно.

Она в отчаянии сдавила мужскую плоть изо всей силы. Раздался слабый вздох и Мартин открыл глаза.

Он увидел лежащую на нем обнаженную Шамшир и сдался.

— Ты победила. Я твой. Только сейчас я очень слаб. Ты сама видишь, почти труп. Только опозорюсь, давай встретимся завтра. Обещаю, что исправлюсь. И не отправляй индейца-охранника, а то вдвоем нас завтра пустят на сувениры.

— Ладно усмехнулась девушка. Между прочим он считает себя моим женихом!

— Ну да! — Мартин расстроился. Он мой спаситель. И ты предлагаешь мне отнять у него такую красавицу и богиню?

— Да предлагаю. — Шамшир стала серьезной. Он в первую очередь индеец шуара. И, кстати, как тебе новость, что я стала есть человеческое мясо?

— Мартин отшатнулся и скривился.

— Не бойся, мне не понравилось, до завтра.

Весь день у девушки было приподнятое настроение. Она летала, словно птица, все у нее спорилось, ладилось.