Последний набор оговорок в этой сложной игре исходил от Morgan Stanley. Окрыленная успехом в Париже, эта компания, по понятным причинам, чувствовала себя нахально и уверенно и была готова действовать за рубежом в одиночку. "Они считали себя большими, независимыми, успешными и не нуждались в няньках", - вспоминает один из наблюдателей. Однако не все были против. Шеппард Пур позже говорил: "Интернационалисты считали, что расширение наших связей за рубежом будет полезным. Внутренние люди считали, что мы отдадим больше, чем получим". Фрэнк Петито, обеспокоенный ограниченностью капитала Morgan Stanley, считал, что его фирма нуждается в глубоких карманах Morgan Guaranty. (Но Болдуин, с подозрением относившийся к зарубежному бизнесу, который он часто считал пустой тратой времени и денег, не дал необходимого толчка, несмотря на свою сентиментальную привязанность к имени и истории Morgan.

На встрече на Бермудах Дом Моргана - мечта, возможность, желание - перестал существовать. После этого три фирмы в основном разошлись по своим дорогам и превратились в самостоятельных и довольно враждебных конкурентов. Эпоха взаимосвязанных партнерств, сфер интересов и таинственного взаимодействия финансовых сил закончилась. В 1974 году Morgan Grenfell открыла представительство в Нью-Йорке - первый плацдарм для контрнаступления. В гораздо большей степени, чем две другие фирмы, она пострадала бы от неудачи Бермудских островов, которые могли бы обеспечить ей сильное и раннее присутствие на мировых рынках ценных бумаг, хотя и ценой потери своей самобытности. Меньшинство, возглавляемое лордом Катто, прозорливо полагало, что лучше быть крупным игроком на глобальных рынках, пусть даже в роли младшего игрока, чем быть обреченным на второсортную автономию. В 1976 году Morgan Stanley выкупил оставшуюся треть парижского подразделения, переименовал его в Morgan Stanley International и перевел в Лондон под управление Арчи Кокса-младшего. В 1979 г. Morgan Guaranty, оправившись, наконец, от травмы, нанесенной Швабом, создал в Лондоне компанию Morgan Guaranty Limited для андеррайтинга на еврорынке, противостоящую предприятию Кокса. Оба раза Morgan Grenfell отклонял приглашения к участию, боясь быть поглощенным. Теперь три дома Morgan будут сражаться друг с другом без устали.

На Бермудских островах дом Морганов умер тихой смертью. В характерном для Морганов стиле сами похороны были неизвестны внешнему миру. В прессе не появилось ни одного некролога, все умерло в тайне.

В то время как Morgan Guaranty в середине 1970-х гг. сохраняла благородный, воспитанный стиль банковской деятельности, Morgan Stanley экспериментировал с более мускулистым подходом к бизнесу. Она столкнулась с конкурентными угрозами, которые не позволяли использовать старый манерный стиль Morgan. При всей своей хвастливости и раздутой груди компания была очень уязвима, как понял Боб Болдуин, когда проводил кампанию по созданию новой торговой операции с акциями и облигациями. В качестве главного наглядного пособия Болдуин демонстрировал старое надгробное объявление и указывал на легионы погибших конкурентов. Теперь Morgan Stanley столкнулся с целым рядом мощных соперников, таких торговых держав, как Salomon Brothers и Goldman, Sachs, а также с гигантом розничной торговли Merrill Lynch. Джентльменский стиль ведения бизнеса становился привилегией, которую компания больше не могла себе позволить. Morgan Stanley не выдавал своего кризисного настроения. С такими клиентами, как

General Motors, Exxon, General Electric, AT&T и Texaco, то паники не было. Как писал в 1974 году журнал Business Week, "это по-прежнему самый престижный из инвестиционно-банковских домов, и его имя по-прежнему открывает двери повсюду". Даже внешне партнеры Morgan Stanley казались невосприимчивыми к расслабленному виду того времени. По поводу фотографии двух десятков мрачных партнеров, проиллюстрировавшей статью в Business Week 1974 г., один из авторов заметил: "Фотография выглядела так, как будто ее позировали на съезде гробовщиков".

Тем не менее, кризис таился под поверхностью. Историческая роль инвестиционного банкира как посредника и привратника на рынках капитала обесценивалась. Зрелые компании теперь могли продавать коммерческие бумаги или размещать долговые обязательства в частном порядке в институтах. Некоторые компании стали настолько богатыми - Ford, Sears, Roebuck, General Electric, - что сами стали выступать в роли банков. Льюис Бернард из Morgan Stanley точно предсказал: "Клиенты будут стараться делать больше для себя. Наша главная конкуренция - это наши клиенты".

Новое торговое и дистрибьюторское крыло укрепило андеррайтинговый бизнес Morgan Stanley. В то же время оно подчеркнуло тот факт, что андеррайтинг превращается в рутинный товарный бизнес. Morgan Stanley требовалось еще одно главное событие, а не новые побочные шоу. Он нашел ответ в хищном мире слияний и поглощений, создав в начале 1970-х годов первый на Уолл-стрит отдел слияний и поглощений. Как уже выяснил Morgan Grenfell, это был идеальный бизнес для шикарных, но бедных капиталом фирм.

Работа по слиянию компаний была для фирмы не в новинку. В 1950-х годах Northey Jones объединила несколько компаний по производству ковров в корпорацию Mohasco. Алекс Томлинсон был сватом для British Petroleum при покупке крупного пакета акций Standard Oil of Ohio. (Роль Morgan Stanley была скрыта, чтобы не разгневать своих клиентов из числа семи сестер, которые могли не принять нового нефтяного гиганта на американском рынке). А Билл Сворд помогал Morgan Grenfell в поглощении компанией American Tobacco компании Gallaher. В прошлом Morgan Stanley получал скромное вознаграждение за такую работу или использовал ее в качестве бесплатного лидера убытков для привлечения андеррайтинга. Работа по слиянию являлась частью общих консультационных отношений с клиентами. Теперь некоторые партнеры Morgan Stanley возражают против того, чтобы рекламировать эту работу как отдельную услугу. Такая сегментация бизнеса, известная как транзакционный банкинг, постепенно вытесняла прежнюю систему комплексного взаимодействия с клиентами, или relationship banking.

По большей части Morgan Stanley пережил волну конгломератов 1960-х годов. Это движение попыталось свести разнородные компании к единому расчету прибыли и убытков. Конгломераты объединяли десятки несвязанных между собой предприятий, чтобы обойти антимонопольные ограничения, которые могли препятствовать внутриотраслевым слияниям. Это увлечение изменило корпоративный ландшафт, создав восемнадцать из ста крупнейших компаний Америки; в 1960-х годах исчезло двадцать пять тысяч предприятий. Многие поглощения финансировались за счет раздутых цен на акции самих конгломератов - финансовый фокус, который заставил Morgan Stanley понервничать. На самом деле компания не была вынуждена участвовать в этом ажиотаже. Большинство конгломератов представляли собой начинающие компании, а не "голубые фишки" из числа клиентов Morgan Stanley.

Корпоративная реструктуризация все еще сдерживалась этикетом Уолл-стрит, который не одобрял нежелательные поглощения. Опасаясь конфликтов с клиентами, Morgan Stanley придерживался правила, запрещающего враждебные поглощения. В 1970 г. компания едва не провела свое первое враждебное предложение, когда Warner-Lambert решила поглотить часть бритвенного бизнеса Eversharp; в этом случае одна лишь угроза враждебного