которая простирается вглубь Храмовой горы. Он также не мог согласиться на суверенитет над всем Восточным Иерусалимом, включая Харам/Храмовую гору, и отклонил это предложение. Клинтон призвал его взять время на размышление. Пока Арафат волновался, Клинтон сделал ряд безрезультатных телефонных звонков в поисках поддержки со стороны арабских лидеров, таких как король Иордании Абдалла II и президент Туниса Бен Али. Одним из побочных эффектов секретности Барака стало то, что американцы не смогли подготовить почву для общения с дружественными арабскими лидерами. Они не могли рассказать им о преимуществах сделки, поскольку не знали заранее, в чем она может заключаться. Когда арабские лидеры получили звонок из Кэмп-Дэвида, они не захотели оказывать давление на Арафата, поскольку не знали полного контекста переговоров.

На девятый день Клинтон еще раз переговорил с Арафатом, но ответ снова был отрицательным. Обе стороны явно хотели договориться, поэтому Клинтон попросил их остаться и поработать, пока он будет участвовать в саммите G-8 на Окинаве (Япония). Клинтон неоднократно предлагал Бараку встретиться с Арафатом, чтобы попытаться растопить лед, но Барак упорно отказывался. Шломо Бен-Ами рассуждал, что конференция на высшем уровне без встречи основных участников не имеет смысла, но Барак не поддавался. Клинтон оставил Мадлен Олбрайт за главного на время своего отсутствия. Хотя она сделала все возможное для возобновления переговоров, Барак стал угрюмым, почти не выходил из своей каюты и дал понять, что его не должна беспокоить даже его собственная делегация. Олбрайт почувствовала себя оскорбленной таким отношением премьер-министра. У нее были все основания для этого: за ее спиной он назвал время, когда она должна была руководить конференцией в отсутствие президента, "временем мусора".

Клинтон вернулся из поездки на Окинаву 23 июля и сразу же приступил к интенсивному раунду переговоров, работая почти всю ночь. На следующий день, четырнадцатый день конференции, они работали до трех часов ночи, но опять безрезультатно: Арафату было недостаточно эффективного контроля над Аль-Харам аш-Шарифом и всем Восточным Иерусалимом без слова "суверенитет". В итоге Клинтон предложил полный суверенитет над внешними кварталами Иерусалима, ограниченный суверенитет над внутренними кварталами и "опекунский суверенитет" над Харамом. На встрече с Арафатом тон Клинтона был резким. Если предложение будет отвергнуто, он пригрозил "умыть руки" в мирном процессе, заморозить двусторонние отношения и прекратить помощь Палестинской автономии. Арафат стоял на своем и, повысив голос, подробно изложил причины, по которым он отверг совместное, по его мнению, израильско-американское предложение:

Если кто-то думает, что я могу отдать Иерусалим, то он ошибается. Я не только лидер палестинского народа, но и вице-президент Исламской конференции. Я также защищаю права христиан. Я не продам Иерусалим. И я не допущу задержки в обсуждении вопроса об Иерусалиме, даже на минуту. Вы говорите, что израильтяне продвинулись вперед, но они - оккупанты. Они не щедры - они дают не из своего кармана, а с нашей земли. Я лишь прошу, чтобы была выполнена резолюция ООН 242. Я говорю только о 22 процентах Палестины, господин Президент.

В последней попытке спасти саммит Клинтон передал Арафату через его помощников последнее предложение: комитет Совета Безопасности ООН предоставит палестинскому государству "суверенную опеку" над Харамом, а Израиль сохранит "остаточную опеку". Для рассмотрения этого предложения не потребовалось много времени. Теперь палестинской делегации стало ясно, что американцы поддерживают позицию Израиля по Иерусалиму. Арафат направил Клинтону письмо, в котором поблагодарил его за усилия и подчеркнул желание палестинцев продолжать переговоры. В конце письма говорилось, что основой любого соглашения должна быть международная законность, а предложения по Иерусалиму ей противоречат. На этом Клинтон решил прекратить переговоры. Выезжая на выездную сессию, палестинские переговорщики вздохнули с облегчением. Им удалось не отступить от условий палестинского национального консенсуса. По словам Акрама Ханиха, "они заявили Соединенным Штатам четкое "нет" на американской территории. В этом не было никакой бравады. Это было "нет", которое было политически, национально и исторически правильным и необходимым для того, чтобы вывести мирный процесс на правильный путь".

Президент Клинтон выступил с заявлением для прессы, в котором говорится, что он пришел к выводу о невозможности достижения сторонами соглашения в данный момент, учитывая исторические, религиозные, политические и эмоциональные аспекты конфликта. Чтобы дать Бараку стимул для политической борьбы, которая ожидает его на родине, он сказал, что, хотя Арафат ясно дал понять, что хочет оставаться на пути к миру, Барак проявил "особое мужество, дальновидность и понимание исторической важности этого момента". В своем выступлении перед прессой Клинтон заверил народ Израиля, что Барак не сделал ничего, что могло бы поставить под угрозу его безопасность, и что он должен гордиться им. Обвинив Арафата, Клинтон нарушил свое обещание, что в случае неудачи не будет перекладывать вину на других. Если Клинтон намеревался обеспечить Бараку политическое прикрытие в случае возобновления переговоров, то он потерпел неудачу: израильская общественность пришла к выводу, что заключить мир с Арафатом невозможно.

При поддержке Клинтона версия Барака быстро получила распространение, особенно в Израиле и США. Согласно этой версии, Израиль сделал в Кэмп-Дэвиде самое щедрое предложение, какое только можно себе представить, но Арафат его категорически отверг и сделал сознательный выбор в пользу возвращения к насилию, чтобы добиться новых уступок. Это якобы продемонстрировало, что у палестинцев нет партнера для мира. В книге "Пропавший мир" Деннис Росс поддержал эту версию, иногда неявно, иногда явно. Во время кризиса в Кэмп-Дэвиде он размышлял о том, что Арафат, возможно, просто не был готов к заключению сделки: "Он революционер; он превратил роль жертвы в искусство; он не может переделать себя в человека, который должен прекратить все претензии и действительно положить конец конфликту". Совпадение усилий израильских и американских пиарщиков после саммита по возложению бремени ответственности за неудачу на плечи Арафата лишь оправдало его первоначальные опасения относительно израильско-американского сговора с целью загнать его в угол в Кэмп-Дэвиде. Следовательно, по его мнению и мнению старой гвардии, сопровождавшей его в Кэмп-Дэвиде, они не упустили историческую возможность, а избежали ловушки. Арафат вернулся на родину, где его встречали как героя, но вернулся с пустыми руками. Как и его оппонент. При всей, по выражению Клинтона, "грубой бычьей голове" Барака, он пошел на большой риск, чтобы добиться более безопасного будущего для Израиля. Но чтобы выполнить взятую на себя историческую миссию - положить конец столетнему конфликту, Бараку нужно было пойти гораздо дальше, пойти на больший риск и проявить еще большее мужество.

Несбалансированный вердикт Клинтона о причинах провала отражал стойкую произраильскую предвзятость с его стороны, которая и послужила причиной провала. Во всяком случае, так считал Аарон