только ежедневно посылал либо госпожу Син, либо Цзя Ляня справляться о ее здоровье. От Юань-ян ему пришлось отказаться, и он взял себе в наложницы семнадцатилетнюю девочку по имени Янь-хун, заплатив за нее пятьсот лян серебра. Но это уже не касается непосредственно нашего повествования.

После того как госпожа Син ушла, матушка Цзя еще долго продолжала играть в карты, и только к ужину все разошлись. Об этом тоже речи не будет.

Время летело незаметно. Наступило четырнадцатое число. Было еще темно, а жена Лай Да уже явилась во дворец Жунго приглашать гостей. Матушка Цзя была в веселом настроении. Вместе с тетушкой Сюэ и госпожой Ван, захватив с собой Бао-юя и его сестер, она отправилась к Лай Да и в его саду провела половину дня.

Правда, сад Лай Да не шел ни в какое сравнение с «садом Роскошных зрелищ», но все же он был достаточно красив и просторен; ручейки, скалы, рощицы, деревья, башни, беседки и террасы производили приятное впечатление.

В большой гостиной собрались мужчины – Сюэ Пань, Цзя Чжэнь, Цзя Лянь, Цзя Жун и еще несколько их близких родственников. Кроме того, семья Лай Да в этот день пригласила нескольких лиц, занимавших крупные чиновничьи должности, да некоторых знатных молодых людей.

Среди гостей находился и Лю Сян-лянь, с которым Сюэ Паню уже как-то приходилось встречаться и которого он до сих пор не мог забыть. Сюэ Пань узнал, что Лю Сян-лянь прекрасно играет на сцене, причем больше всего любит исполнять роли молодых героинь и любовниц. Сюэ Пань ошибочно полагал, что Лю Сян-лянь – «мальчик для любви», и хотел сойтись с ним, но только не было подходящего случая. Встретившись сейчас с Лю Сян-лянем, он был вне себя от радости.

Цзя Чжэнь и другие гости тоже преклонялись перед талантом Лю Сян-ляня, и как только хмель ударил им в голову, они упросили его исполнить несколько актов из какой-нибудь пьесы. После этого они сдвинули вместе свои циновки, уселись рядом и стали болтать с Лю Сян-лянем, шутить и смеяться.

Лю Сян-лянь принадлежал к знатной семье, родители у него умерли рано. Он учился, но окончить учение ему не удалось. От природы он обладал живым и благородным характером, никогда не обращал внимания на житейские мелочи, обожал игры с копьем и танцы с мечом, увлекался азартными играми и вином, играл на флейте и цитре и даже зачастую проводил ночи с гетерами. Одним словом, не было таких удовольствий и развлечений, которым бы он не предавался. Он был молод и красив. Люди, не знавшие его происхождения, считали его простым актером.

Лай Шан-жун, сын Лай Да, давно уже с ним дружил и сегодня пригласил его к себе. Он даже не предполагал, что появление Лю Сян-ляня может вызвать у Сюэ Паня его старую болезнь! А возбужденный Сюэ Пань только и мечтал, как бы улучить момент, чтобы уговорить Лю Сян-ляня удовлетворить его желание.

Но, как назло, к Лю Сян-ляню подошел Лай Шан-жун и сказал:

– Второй господин Бао-юй приказал передать тебе, чтоб ты не уходил домой, так как он хочет поговорить с тобой. Он тебя давно заметил, но в гостиной много людей, он счел неудобным вызывать тебя. Как только ты соберешься уходить, предупреди меня! Я позову Бао-юя, вы с ним поговорите, а потом можешь уходить. Так я выполню поручение, остальное меня не касается.

Затем он вышел и послал мальчика-слугу попросить кого-нибудь из служанок потихоньку вызвать Бао-юя. Мальчик-слуга удалился, но не прошло и времени, достаточного для того, чтобы выпить чашку чаю, как он явился снова вместе с Бао-юем.

– Дорогой дядюшка, – обратился Лай Шан-жун к Бао-юю, – передаю вам Лю Сян-ляня, а сам ухожу к гостям.

С этими словами он удалился. Бао-юй увел Лю Сян-ляня в кабинет, примыкавший к гостиной, усадил его и спросил, не бывал ли он в последние дни на могиле Цинь Чжуна.

– Как же не бывал! – произнес в ответ Лю Сян-лянь. – Мы недавно устроили соколиную охоту и находились всего в двух ли от его могилы. Нынешнее лето выдалось дождливое, и я подумал, что могилу может размыть. Я тайком поехал посмотреть ее – и действительно, она была повреждена. Вернувшись домой, я достал несколько сот монет, нанял двух человек, и через несколько дней мы отправились туда и привели могилу в порядок.

– Ну тогда все понятно! – воскликнул Бао-юй. – В прошлом месяце у нас в «саду Роскошных зрелищ» расцвели лотосы, я сорвал десяток и велел Бэй-мину отвезти цветы на могилу. Когда Бэй-мин вернулся, я спросил его, не размыло ли могилу дождем, а он мне отвечает: «Не только не размыло, но, напротив, кажется, будто ее сейчас только насыпали, и выглядит она лучше, чем в прошлый раз, когда я туда ездил». Я подумал, что могилу привел в порядок кто-нибудь из друзей. Как досадно, что я сижу дома, словно в клетке. Я совершенно не могу распоряжаться собой, домашние следят за каждым моим движением, стоит сделать лишний шаг, как меня начинают удерживать и увещевать. Я могу только говорить, а не действовать! Хотя у меня есть деньги, я не могу тратить их по своему усмотрению!

– Вам незачем беспокоиться, я сделаю все, что нужно, – обещал Лю Сян-лянь. – А с вас достаточно, что вы об этом думаете. В первый день десятого месяца я вновь собираюсь съездить на могилу, даже деньги для этого уже приготовил. Вы знаете, я беден, у меня нет сбережений, а если заведется несколько монет, я тут же трачу их на что попало. Поэтому я и решил отложить немного про запас на приведение в порядок могилы, чтобы потом не оказаться в затруднительном положении.

– А я как раз в связи с этим собирался послать за тобой Бэй-мина, – заметил Бао-юй, – но тебя почти никогда не бывает дома. Ведь ты целыми днями где-то бродишь и определенного местопребывания у тебя нет.

– Вам и не нужно меня искать, – возразил Лю Сян-лянь. – В таких делах каждый лишь исполняет свой долг. Скоро я собираюсь уезжать и вернусь года через три, а то и через пять.

– Зачем? – удивился Бао-юй.

– Мою заветную мечту вы узнаете, когда я вернусь! – усмехнулся в ответ Лю Сян-лянь. – А сейчас разрешите попрощаться!

– Ведь мы только что встретились! – запротестовал Бао-юй. – Давай побудем до вечера и уйдем вместе!

– Ваш двоюродный брат Сюэ Пань такой человек, что мне надо поскорее скрыться от него, а то получится неприятность, – проговорил Лю Сян-лянь.

– Тогда действительно лучше скрыться, – согласился Бао-юй. –