– Я, сынок. Однако предполагаю, наставник мой, янтарный Элэ, не обделил своим вниманием Дикий Лес.

– Янтарный Элэ?! – глаза у Мэтью загорелись.

– Отлучался он надолго порой из нашего с Гройоргом края. Вернувшись однажды из такого тайного похода, назвал он его Скрытой Стороной. Как-нибудь расскажу вам о нём.

– Думаю, правильно идти через Дикий Лес: Тоннель рассудок мутит и отнимает много сил, – высказался Савасард. – Но как я попаду к отцу, чтобы получить восьмую Слезу?

– Разъясню, дорогой мой Савасард, когда время придёт.

– Значит, завтра в Дикий Лес? Решено? – спросил Дэниел.

– Завтра на рассвете вступим в Дикий Лес. Из дому выйдем сегодня, ещё затемно. Так что вам немного поспать надо.

Вдруг все услышали громкий сап, и глаза четверых тотчас нашли виновника: Семимесу очень хотелось что-то сказать, и он безотчётно сопел, предвосхищая поступок, сокрытый в его сердце и в его словах.

– Семимес, – позвал его Дэниел.

И он проскрипел:

– Если бы Семимес был целым человеком, он бы сказал, что вчерашний день один, а завтрашних много.

Тень тревоги легла на лицо Малама: в его присутствии Семимес редко говорил о себе, как о другом человеке. Малам заподозрил что-то неладное, но отложил вопрос к сыну на потом, когда они останутся наедине.

– Малам, я тут гадаю про себя: Дикий Лес в той стороне, а Выпитое Озеро там, – озадачился Мэтью, показывая рукой оба направления.

– Понимаю, Мэт, твоё замешательство. Намерен я вывести вас на Скрытую Сторону. Там и друг мой, Гройорг, примкнёт к нам.

– Здорово! – обрадовался Мэтью. – Снова все вместе, как в первом походе.

– Разделяю твои чувства, друг мой. Я соскучился по всем вам, – сказал Савасард.

– Это хорошо, когда все вместе. Теперь же отдайте ваши души на волю Повелителя Мира Грёз, – сказал Малам.

– Отец, что с подарком делать будем? Спрячем, как и те, что Дэн для Фэлэфи и Одинокого оставил?

– Нет, сынок. В гостиной ему место: пусть корявыри думают, что я здесь пребываю. Ко времени это чудо в нашем доме появилось.

– Очень ко времени, отец.

Когда все, кроме Савасарда, который лёг на диване в гостиной, разошлись по своим комнатам, в дверь к Маламу постучались. Он открыл. Это был Семимес, в гнейсовой накидке, с палкой из болотного двухтрубчатника в руке.

– Отец, я не могу идти с вами, – тихо проскрипел он.

– Никак заболел, сынок?

– Нет.

– Что же тогда?

– Я ухожу, – ответил и в то же время не ответил Семимес, повернулся и по коридору направился к выходу.

Малам не проронил больше ни слова: первый раз в жизни он не знал, что сказать и что ему думать. Он присел на кровать и уткнул лицо в ладони… Долго сидел он так, размышляя над неожиданным поступком Семимеса, который нёс в себе отрицание. Но, что именно отринула душа его сына, Малам так и не нашёл в пространстве кружения своих мыслей. Предвидя волну переживаний, которая нахлынет на друзей Семимеса, когда они узнают о его уходе, он подыскал слова, способные умерить эту волну: «Друзья мои, порой на пути к намеченной цели человек слышит сторонний зов, уводящий с него, не покориться которому бывает не по силам и сильному. Последовавшему за ним выпадает случай встретить знаки, среди коих есть место и внешней пустоте, и внутренней опустошённости. И знаки эти призваны указать истинный путь».

До Дикого Леса Малам, Дэниел, Мэтью и Савасард шли молча. Темень помогла каждому из них оживить образ Семимеса и сократить расстояние между ним и собой с помощью всесильных слов и нестеснённых гримас.

– Вот мы и у порога чуждого дома. Ко времени подгадали: светает, – начал Малам. – Ну, слушайте. Пойдём не вереницею, а так, чтобы боковым взором видеть друг дружку. Говорю каждому из вас, как себе: сторонних звуков не пугайся, но бойся откликаться на них душой и движением. Друга голосом проверяй, но не перепутай оклик спутника с голосом Дикого Леса. Ни в коем случае не оборачивайся назад. Но коли уже поддался коварству Дикого Леса и сделал это, не мечись из стороны в сторону, но замри на месте и, одолев ужас, что в то же мгновение захватит тебя, сделай шаг вперёд. Коли смятению поддашься и метаться начнёшь, выхода больше не сыщешь, как ни пытайся. Ещё раз говорю: обернёшься назад – замри и, пересилив страх, шагни, а не оборачивайся вновь, чтобы прежнее вернуть: не будет прежнего, спрячется оно. И не шарахайся в панике.

– Малам, а Тоннеля, Дарящего Спутника, поблизости нет?

– Лёгкость в приятии жизни похвальна, дорогой Мэт, но, прошу, будь серьёзен в этот час, ибо расстояние между легковесностью и ужасом слишком велико, и можно не осилить его, когда в одно мгновение второе придёт на смену первому.

– Понял, Малам, – сказал Мэтью, насупив брови, и это могло говорить как о том, что он внял предостережению морковного человечка, так и о том, что он ещё не одолел расстояния между лёгкостью и серьёзностью.

– Дэн, встань по левую руку от меня. Ты по правую, Мэт. А ты, Савасард, пойдёшь слева от Дэна. Ну, друзья, ступаем разом. А палка моя укажет нам направление.

Уже через несколько шагов путники ощутили на себе холод и мрак пространства, в котором оказались. Их обступили высокие тёмно-серые стволы.

– Дэн, Мэт, видите меня? – спросил Малам.

– Вижу, – ответил Мэтью, скосив глаза на Малама.

Дэниел немного повернул голову направо.

– Я тоже вижу, Малам.

– Савасард, друг мой, не забегай вперёд. Умерь поступь.

– Хорошо, дорогой Малам. Это привычка её убыстряет.

Шагов через сорок Малам снова напомнил о себе, и снова каждый отозвался на его оклик.

Путников обескураживало то, что даже при небольшом повороте головы или изменении направления взгляда им казалось, что то ли деревья двигаются в пространстве, то ли плывёт само пространство, и при возвращении взгляда вид впереди менялся, и невозможно было найти дерево, которое до этого служило ориентиром.

– Странно, – сказал Савасард, – я не слышу ни шума крон, ни птичьих голосов и не вижу никакой живности вокруг.

– Не один ты, – сказал Мэтью.

Путники углублялись в неведомый лес, и с каждым шагом всё больше ощущалось чьё-то незримое присутствие, будто кто-то играл с ними в прятки, нескончаемые прятки.

– Я слышу шёпот, – сказал Дэниел. – Ещё кто-нибудь слышит?

– Слышу, но слов, к счастью, не различаю, – ответил Мэтью.

– Я тоже слышу, Дэн, – сказал Савасард.

– Это лес забирает наше внимание – не поддавайтесь, – напомнил Малам (голос его поровну делили спокойствие и строгость).

– Савас, сынок, – позвал Савасарда голос его матери (он доносился откуда-то сзади), – я вернулась: Перекрёсток Дорог отпустил меня.