с чужими, Клэй. С тобой так обращаются, потому что ты наш, и мы любим тебя. Именно это — готовность принять такую дисциплину — иногда делает чужака одним из нас. И ты это знаешь, Джонни, — добавила она, повернувшись к любимому сыну. — Вот почему Стел… или даже Томми… больше члены семьи, чем ты. А ты чужой, потому что захотел им быть!

Джонни опустил голову.

— Лу, жестоко мне такое говорить!

— Но это правда, — возразил Анжело. — Папаша учил меня, Джо и Лу так же, как учили его. Возможно, не совсем так же. Скорее всего, каждый отец обходится со своими детьми не так круто, как обходились в свое время с ним. Например, я знаю, что не собираюсь наседать на Тессу, как Люсия на Лисс. Времена действительно меняются, но некоторые вещи остаются прежними. Когда мы работали над тройным, я пытался учить Мэтта так, как учил меня Папаша. И я видел, как Мэтт учит Томми. А теперь… — он положил руку на плечо Клэя, — он дает тебе те же самые возможности. И ты должен стать на колени и поблагодарить Бога за это.

Клэй встал и посмотрел Анжело в лицо. А потом сказал все еще с ноткой непокорности.

— Ты рассказал мне все о том, как Мэтт тренирует Томми, дядя Анжело. Помнишь?

Томми, стоя на коленях перед Люсией, не смел шевельнуться. Вот паршивец… Убил бы. Хочет дать Анжело шанс высказаться перед всей семьей. Стелла с открытым ртом подалась вперед. В сторону Марио Томми и посмотреть боялся, но рука Люсии, твердая и уверенная, легла ему на плечо, даря уверенность. Она только что сказала, что я член семьи.

Тишина тянулась, казалось, вечность — будто давая всем в комнате время среагировать на слова Клэя. Потом Анжело глубоко вздохнул.

— Ты видел, как Мэтт и Томми летают, Клэй? Действительно видел? Тогда ты поймешь, что может подарить тебе дисциплина. Да, разумеется, я рассказал тебе кое-что, но это не имеет никакого отношения к тому, что я говорю теперь.

Совершенно никакого. Рано или поздно наступает момент, когда ты судишь по результату. Что касается полетов, из Мэтта и Томми вышла великолепная команда. Насчет всего остального я не знаю, Клэй, и не буду ничего говорить.

Он повернулся к камину и поворошил угли.

— Они Летающие Сантелли, они лучше, чем были в те дни, когда я летал с ними.

Это и есть семейная традиция — каждое новое поколение лучше предыдущего, и ты можешь стать еще лучше, потому что у тебя уже есть, на что опереться. Кто знает? Иногда надо судить по результатам.

Томми услышал, как Анжело выдохнул. Слова Папаши Тони, о которых рассказывал Марио: «Я не говорю, что мне это нравится, не могу сказать, что понимаю это, но…»

Это всемогущее «но». Папаша понимал, что Марио не стал из-за этого другим. И Анжело тоже собирался судить их по тому, что они значили для семьи и семейных традиций. Он, разумеется, не мог одобрить их. Но мог принять тот факт, что из-за своих предпочтений они не становятся меньше Сантелли.

Разрядила напряжение Люсия — засмеялась и воткнула иглу в ткань.

— Джо, помнишь, как я показала зрителям язык, а Папаша обернулся и заметил?

Говоришь, он и пальцем меня не трогал? Что ж, тогда он тряс меня за плечи, пока у меня зубы не застучали!

Следующие час или два все было как в старые добрые времена: Люсия и Джо рассказывали истории о прошлом под брезентовым куполом, Анжело вставлял случаи из жизни мексиканского цирка, которым одно время заведовал, Джонни дополнял их байками о годах, проведенных в причудливом цветастом мире балаганов с их сомнительной репутацией. Затем Сюзи уснула на коленях Стеллы. Встав, чтобы отнести девочку наверх, Стелла на секунду обернулась:

— Не расходитесь, пожалуйста. Я сейчас приду. Мне надо кое-что сказать.

Через секунду Джонни тоже подскочил и заспешил за женой.

— Она тяжелая… лучше я ее понесу.

— Тесса, — сказала Люсия, — тебе тоже пора спать. Завтра в школу.

— Стелла попросила всех остаться, — возразила Тесса. — Я ведь тоже Сантелли, правда, тетя Люсия?

Люсия порылась в корзине с рукоделием.

— Раз остаешься, нечего сидеть без дела. Вот, подруби подол своей юбки.

Тесса, надувшись, принялась подкалывать край синей шерстяной ткани, из которой была сделана ее школьная форма.

— Ненавижу эту старую форму! Папа, можно я начну брать уроки балета летом?

Все девушки нашей семьи учились танцевать: Люсия, Лисс, Барбара.

— Ты не обязана заниматься чем-то только потому, что все в семье этим занимались, котенок.

— Это традиция, — Тесса сделала большой неуклюжий стежок. — Ты сам только что говорил, что традиции — это хорошо.

— Как ты считаешь, Люсия, отдадим ее на балет?

— Если бы кто-нибудь спросил моего мнения, — язвительно отозвалась Люсия, — я бы посоветовала сделать это шесть лет назад. Вреда не будет.

— На физкультуре я научилась многому из акробатики, — добавила Тесса. — И сестра Мэри Вероника говорит, что я прирожденная танцовщица.

— Ну разумеется! — сказала Люсия. — Ты же Сантелли!

— И снова традиции берут верх, — хихикнул Анжело. — Позвони в балетную школу, котенок. Спроси о расписании.

Люсия строго посмотрела на Тессу сверху вниз и забрала у нее юбку.

— Кстати, о традициях. Неужели при монастыре больше не учат шить? Если бы я такое сделала — да хоть в семь лет — мне бы оторвали все нитки и заставили переделывать.

В коридоре послышался гневный голос Джонни.

— Бога ради, Стел, почему ты меня не слушаешь? Это не семейная забота, это наше личное дело. Давай все решим сами.

— Нет, — ответила Стелла, толкая дверь. — Не выйдет. Мы пытались — и ругаемся почти месяц. Это стало семейной заботой.

Подойдя к камину, она повернулась лицом к домочадцам и заговорила дрожащим