просто устал умирать, к тому же давно пора подумать и о наследнике. Мне предложили перейти на тренерскую работу. С понедельника я инструктор по подготовке, начинается спокойная, размеренная, осёдлая жизнь, так что имею право на свой кусочек семейного счастья. Так как, тебе нужно время на подумать? Или ответишь сразу…

– А как же конфетно-букетный период?

– Это я сейчас ускорю.

С этими словами Павел Андреевич взял свой телефон, потыкал в нём пальцем и, отложив его в сторону, выдохнул:

– Всё, через двадцать четыре часа у тебя будут и конфеты, и букет, и столик в ресторане, можешь пригласить своих и объявить о помолвке.

– Я вроде бы ещё не сказала «да»…

– Разве? Я думал, что твой поцелуй и есть положительный ответ на моё предложение. Ну, раз нет, тогда просто сходим, поужинаем.

– Какой же ты всё-таки категоричный, не любишь полутонов. У тебя всё либо чёрное, либо белое.

– Совершенно верно, ненавижу серость…

– Эти четыре дня я тоже много думала о тебе и о нас, только всё было менее конкретно… Я согласна! Я постараюсь научиться ждать… Эти четыре дня ада стали большим испытанием для меня, и вот ты вернулся и обещаешь мне рай на земле. Разве я могу отказаться от него? От тебя? Конечно, нет.

– Кто-то, помнится, обещал, что не будет капризничать? А ты всё-таки капризный ребенок.

– Нет, я просто кокетливая женщина.

– Ну, вот видишь – значит, не всё в моей жизни чёрно-белое и красное, ты добавляешь ещё и полутона. Прям не жена, а художница…

– Послушай, а у тебя есть дети?

– Не исключено. Монахом не был, но никто претензий не предъявлял.

– А хочешь?

– Думаю, теперь самое время. Будет, кому наследство передать…

– Тогда надо подумать о расширении. Раз ты такой богатый, что про наследство говоришь, добавишь на трёхкомнатную квартиру?

– Можешь начинать искать подходящий вариант.

– Однако, как у нас всё быстро…

– Надеюсь, будем жить долго и счастливо. Это не мы такие – это время такое стремительное.

Когда Караваев доложил о своём решении жениться, генерал лишь усмехнулся, поздравляя его, а заодно напомнил, что переход на должность инструктора кратковременных командировок не отменяет, а, наоборот, как раз подразумевает, и предложил квартиру в Москве. Немного подумав, Караваев от перевода в Москву отказался. Какой смысл от квартиры в столице, если тренировочные базы разбросаны по всей матушке России. Генерал согласился с его доводами и настаивать не стал.

Квартиру в Екатеринбурге Караваев выбирал сам, в старом доме с высокими потолками. Единственный минус – жильё удалось купить только на последнем этаже. Старые стены хорошо сохраняли прохладу летом и держали тепло зимой. Ремонтом занялась Настя, а он лишь успевал оплачивать её затеи.

Глава 5

На стол полковника Караваева легла толстая картонная папка с надписью «Дело №__» и дальше незаполненные графы, а наискось красным фломастером два слова: «отказ от экзамена». За всю многолетнюю службу такая папка на его стол ложилась всего один раз – это был второй случай. Нажав кнопку селектора, он вызвал адъютанта.

В кабинет вошла молодой лейтенант с эмблемами офицера связи и остановилась за три шага от стола.

– Кто? – коротко спросил Караваев, кивнув головой на папку.

– Полозов, – так же коротко ответила адъютант.

Прикрыв глаза, Караваев двумя пальцами потёр переносицу – жест, выдававший его крайнее раздражение.

– Армянский ещё остался?

– Так точно. Но…

– Принеси мне бокал «Страны камней», лимон и соедини с генералом Коношенко.

– Слушаюсь, – лейтенант развернулась и вышла.

Через минуту в кабинете раздался зуммер телефона – это адъютант последовательно выполняла полученный приказ.

– Полковник Ремизов…

– Тормози, Юра, Караваев на проводе. Где генерал? Скажи, друг милый, какого х** мне дело Полозова направили! Я же не следак и уже не контрразведка. С каких пор мы стали перепроверять друг друга?

– Не кипятись, Павел. Генерал просил толкового человека, чтобы внимательно разобраться в ситуации, – вот я и направил его документы тебе. Вы вроде как коллеги, одним делом занимаетесь, только профиль разный, значит, будешь беспристрастным. Возможно, человек ошибся, ну, а если уж ты что-то накопаешь, тогда передашь по инстанции.

– Давай коротко, самую суть. Где копать!

– Он отказался от приёма экзамена у группы, которую готовил.

– Место проведения?

– Одна из горячих точек мира, ну, ты сам понимаешь…

– Причина отказа?

– Она формальна, по состоянию здоровья.

– Что сам думаешь? Купили и решил свалить вчистую?

– Есть такое мнение, поэтому генерал и просил тебя разобраться.

– Да? А он не сказал, как? У меня ж ни одного опера нет.

– Людей дадут, группа специалистов уже сформирована. Доступ ко всем необходимым документам тебе разрешён, код доступа получишь спецсвязью, пакет уже ушёл. Да, Паш, и ещё, экзамен твоей группы временно отложен – это распоряжение генерала.

– Выходит, я сам под колпаком?!

– Да брось ты, в самом деле. Закончишь с Полозовым и своих выпустишь.

– Код инфодоступа Полозова?

– Павел, не зарывайся!

– Код доступа, – более жёстко повторил Караваев.

– Я не могу, не имею права…

– Я тоже не могу искать в тёмной комнате чёрную кошку с повязкой на глазах. Снимите мне хотя бы повязку. Так что – или код и уровень, или ищите себе другого козла отпущения.

– Ладно, я доложу генералу твои условия.

– Это не условия, а требования. И пока не будет испрашиваемого, я к папке пальцем не прикоснусь, ты меня знаешь!..

Караваев знал Полозова давно, когда-то вместе проходили курсы переподготовки, потом были и совместные операции. Несмотря на разницу в возрасте, хотя Полозов и был на пять лет старше Караваева, у мужчин сложились вполне дружеские отношения.

Полковник позвонил Полозову сам. Когда на другом конце провода ответили, он спросил:

– Ты где?

– Здравствуй, Павел, довольно странно слышать от тебя такой вопрос.

– Да, извини, здравствуй, Коля. Если в управлении – зайди ко мне.

– Понял, – тяжело вздохнув, ответил Полозов. – Значит, дело у тебя.

– У меня, но я его пока не открывал.

– Иду.

Полозов вошёл в кабинет и застыл на пороге, встретившись взглядом с глазами Караваева. У того на столе стоял только один бокал коньяка и тарелочка с тонко нарезанным лимоном. Папка с делом лежала на том же столе слева от хозяина кабинета.

– Надо полагать, коньяк ты мне не предложишь, разговор будет жёстким…

– Чтобы я своими руками губил твоё здоровье, Коля? Нет уж – увольте. С медкартой меня ознакомили, точнее, с заключением медицинской комиссии. Я тебя пригласил не для того, чтобы обсуждать твоё здоровье, а хочу услышать из первоисточника, что произошло?!

– Сдал я, Паша, сдал… Я написал рапорт на увольнение, мне пятьдесят один… Всё, хватит воевать, пора и отдохнуть.

– Рапорт в деле?

– Не знаю, наверное. Я ведь его семь месяцев назад написал, сразу после той последней командировки.

– Что случилось?

– Что случилось?! Я потерял треть роты, понимаешь? Десять молодых парней… Уже тогда я не имел права набирать другую группу.

– Согласен… И всё-таки, раз уж взял, почему до конца не довёл?

– А я довёл, довёл!.. Только я их не для Сирии готовил, понимаешь? Не туда! У меня нет уверенности, что всё пройдёт без потерь. А если так, лучше уйти, а то придётся застрелиться!

– По-моему, у тебя просто истерика, тебе нужно отдохнуть. Поезжай-ка ты… на Байкал. Ходатайство о твоём переводе я напишу. А теперь выкладывай всё начистоту. Методику подготовки, цели и задачи, на которые ориентирована группа. Принцип подбора людей, психофизические характеристики бойцов поимённо.

– У тебя же всё на столе, – удивился Полозов.

Караваев лишь молча, но отрицательно покачал головой.

– То бумага, в ней соврать можно, а передо мной человек, и его ложь я почувствую сразу…

Полозов сел за стол напротив Караваева и начал обстоятельно рассказывать всё по порядку. Для чего и как отбирал людей, методику обучения. А потом перешёл на то, как на его глазах произошла трагедия. Часа через четыре Николай прервал свой доклад, налил из графина воды, выпил и замолчал.

– Как думаешь, в чём твоя ошибка? – нарушил молчание Караваев.

– Думаю, переоценил свои