возможности, нормативы перед проведением операции сдавать было некогда. Я не настоял, а надо было.

– А вот я думаю, что недоучил. Не была готова твоя группа к выполнению задания. И ты либо пустил это на самотёк, либо специально умолчал. Хочешь уйти, уйдёшь, но экзамен принимать будешь сам.

– Когда?

– Когда резолюция будет. Код инфодоступа и уровень.

– Я так думаю, он ниже твоего.

– Я жду.

– Два – двенадцать – сорок шесть. Без пароля всё равно – без толку.

– Своим обойдусь.

Неожиданно Полозов запаниковал, это было видно по красным пятнам на его лице. Караваев быстро решил проверить друга на вшивость, тем более момент был подходящим, рука Николая лежала на графине таким захватом, что Караваев предположил, что вот сейчас он взмахнёт им и огреет его по темечку. Если что-то есть, то он не упустит такую возможность, подменит документы и свободен…

– Ну что, Николай, по коньячку?

Павел Андреевич нажал на кнопку селектора и попросил адъютанта принести бокал коньяка для посетителя, после чего отпустил домой. Выпили. Караваев отвернулся к зеркалу, и получилось так, что он мог видеть Полозова только в зеркале. Полозов просчитывал ситуацию, пытаясь сохранить хладнокровие, но с последним у него всегда были проблемы. Неоднократно играя с ним в покер, Караваев научился считывать своего товарища, поэтому всегда выигрывал. Николай вновь потянулся к графину и, схватив его, замахнулся для удара. В этот момент Караваев резко обернулся к нему лицом. От неожиданности Полозов дёрнулся, удивлённо взглянул на Караваева, схватился за сердце и потерял сознание.

– С-сука, всё-таки продался, а сердечко и впрямь слабое, – зло прошептал Павел Андреевич, сделав неприятное для себя открытие.

Караваев нагнулся и нащупал пульс на шее. После чего встал и вызвал врача.

Полозов пришёл в себя, как ему показалось, в больничной палате. По обе стороны от него стояли капельницы, в нос была вставлена трубочка. В палату вошла медсестра и отключила какой-то аппарат, находившийся вне поля его зрения. Наступила тишина. Так же молча она вынула трубочку из его носа и вышла. Через несколько минут в палату вошёл Караваев.

– Ну, здравствуй, Коля. Как самочувствие?

– Издеваешься?

– Боже упаси, как можно? Мы же коллеги, даже если тебя перекупили…

– Звучит пошло и банально, ты мне не поверил.

– На кого работаешь, я уже знаю, мне интересно – почему?

Страх и ненависть промелькнули в глазах Николая.

– Как?

– Эх, Коля, Коля, ты забыл, что я владею гипнозом. Вся твоя сетка отозвана и будет перепроверена. Двоих, правда, пришлось ликвидировать во время задержания. Пытались провести диверсию в Крыму, и это на твоей совести. Твои хозяева явно в замешательстве. Я же тебе предлагал начистоту, ты не захотел. Теперь я, конечно, попотею, но уверяю тебя, ты у меня вспотеешь ещё больше. Ты теперь для меня не друг, а враг, так что сам понимаешь, все меры полевого допроса прифронтовой полосы вполне пригодны для данной ситуации, но я контрразведчик по воле случая, а вот специалист по извлечению информации по призванию. Я тебя просто сломаю…

– Сыворотку будешь колоть?

– Да брось ты, Коля, какая нафиг сыворотка? Я её на себе испытал, когда в плен попал. Джон Сайлиз, он же Джон Смит, мне её своими руками колол, до инфаркта чуть не довёл. И что? Эффекта ноль, информацию он не получил: я – здесь, а его труп давно муравьи съели. Нет, Коля, это прошлый век. Я подселю тебе вторую личность. Хочешь ты того или нет, но это будет вне твоего контроля, никакой силы воли на это не хватит. Я из тебя сделаю просто овощ. Ты будешь живым роботом. Магия вуду, слышал о таком? Так вот, что-то наподобие этого с тобой и произойдёт.

– Блефуешь?

– У тебя есть все шансы это проверить.

– Я могу…

– Прекратить это? Нет! У этого процесса нет обратного действия, потому я этим никогда не занимался. Я просто запускаю процесс, через месяц-другой твои мышцы атрофируются, ещё через пару ты сможешь только говорить и принимать пищу, ещё через некоторое время ты не сможешь и этого. Просто умрёшь голодной смертью, если тебя не будут кормить через зонд.

– Ты всегда был изобретателен! Изверг!..

– Нет! Просто всю жизнь ненавидел и ненавижу предателей. Но это намного гуманнее какого-то там полония или отравляющих газов. Действие локальное и никаких следов.

– Контрики много потеряли в твоём лице!

– Зато много приобрела другая сторона той же медали. Ну что, приступим или как?

– Валяй!..

– И всё-таки почему?

– А не хотелось сдохнуть голодной смертью по воле государства, вот и продал себя тому, кто купил. Женьку Самохвалова помнишь, Сашку Жирнакова – так они тоже продались, ещё раньше меня. Их криминал купил. До сих пор ловят, поймать не могут.

– Жирнакова убили в девяносто пятом, а Самохвалов, скорее всего, тоже там же, давно нигде не светится.

– А мне всего-то и надо было – это готовить агентуру. Я и готовил, а она вас двадцать лет дезой кормила и меня деньгами. Знаешь, сколько у меня там за бугром?

– Миллионов десять, наверное, – сделал предположение Караваев.

– Ну, ты загнул, не десять, но пять или шесть имеется.

– Дурак ты, Коля, деньги-то где? У них, значит, подконтрольны им. И кому они достанутся? Твоим наследникам? Шиш! Как открыли счёт, так и закроют. Виртуальная действительность твоей жизни. Пахал на дядю за так, да ещё и трясся от страха, пугаясь собственной тени. Чтобы предать и жить, надо быть на самом верху, как Шеварнадзе или Горбачёв. Тебя вроде как резидентом здесь сделали, а поймали-то на голую блесну. Прощай, я тебя передаю завтра по инстанции. Пусть тобой контрразведка занимается, а у меня своих дел по горло.

Первая же отозванная группа Полозова провалилась на детекторе лжи. Сам он пока не замечал каких-либо видимых изменений в своей психике, да и физических изменений, обещанных Караваевым, не наступало. Лишь по утрам просыпался с сильной головной болью, но через пару недель стал замечать, что всё время ведёт внутренний диалог с кем-то невидимым, всё чаще углубляясь в своё прошлое. Он попробовал прекратить это, но ничего не получалось. Подсознание не подчинялось его воле. Потом он стал замечать, что его подсознание разговаривает с ним разными голосами. Николай попробовал читать, во время чтения внутренние разговоры прекращались, но едва он откладывал книгу в сторону, как всё начиналось заново. Через неделю ему перестали давать книги. Тогда он сам начал заводить свои внутренние монологи, одновременно пытаясь уследить за тем, чтобы в них никто не вклинивался. Вот тут-то и начались первые признаки физического расстройства. Так он понял, что Караваеву всё-таки удалось подселить к нему дополнительно какую-то личность. Механизм самоуничтожения был запущен самим Полозовым. Караваев намеренно не предупредил его, что внутреннее сопротивление и есть тот самый спусковой крючок, после которого нет возврата назад.

Глава 6

Группа Караваева давно была готова к экзамену, но тот откладывали из-за дела Полозова. Павел Андреевич вот уже третий год работал инструктором и сразу, как только пришёл на эту должность, вёл подготовку людей к выполнению любых заданий независимо, какую задачу ставило перед ним руководство. Полозов же готовил свои группы для выполнения конкретно поставленных задач.

Так уж повелось, что экзамены принимали сами инструкторы, а оценкой подготовки служили боевые потери. Вышли из боя без потерь – значит, инструктор справился со своей задачей на отлично, научил людей всему, что сам знает и умеет. Если же погибал сам инструктор – значит, прикрывал собой тех, кого недоучил. Теперь же, после дела Полозова, руководство смотрело на приём экзаменов несколько иначе. Инструкторам запретили принимать экзамен у своих групп, с чем категорически был не согласен Караваев, потому что всегда параллельно наблюдал за людьми и делал дополнительные пометки о профпригодности. Бывало и так, что по возвращении одного-двух переводили