Вскоре немцы нашли слабое место — разрыв между флангами 87-й и соседней 124-й стрелковыми дивизиями, расширили брешь и ввели в прорыв основные силы 44-й и 299-й пехотных дивизий. Оборона дивизии была разорвана, ее главные силы оказались в окружении. Боеприпасы заканчивались. В ночь на 25 июня генерал Алябушев приказал своим командирам провести перегруппировку и приготовиться к маршу на соединение с 5-й армией. Ранним утром на рассвете во время рекогносцировки немцы обнаружили его разведку и открыли огонь. В ходе перестрелки генерал и еще несколько офицеров штаба дивизии были убиты. Тела их похоронили жители села Березовичи.

Тем временем 45-я стрелковая дивизия генерал-майора Г. И. Шерстюка[12] и 62-я стрелковая дивизия полковника М. П. Тимошенко удерживали свои позиции как вкопанные. Полки генерала Шерстюка закрывали противнику путь на Любомль. Войска полковника Тимошенко не позволяли немцам продвинуться на восток ни на метр.

Вечером 22 июня нарком обороны маршал С. К. Тимошенко директивой № 3 отдал приказ мехкорпусам мощными концентрическими ударами при поддержке всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5-й и 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении городов Владимир-Волынский и Броды. Ночью шла подготовка к наступлению.

Механизированные корпуса в Красной армии создавались по воле начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова. Но к лету 1941 года лишь немногие из них были полностью укомплектованы и обеспечены техникой, современным вооружением и снаряжением. Кроме того, в ходе боев и маршей обнаружился и еще один изъян соединений и подразделений, оборонявших линию западной границы СССР. В своих мемуарах, говоря о мобилизационных мероприятиях накануне немецкого вторжения, генерал армии Федюнинский как бы между прочим упоминает о том, что в некомплектные части призывали из западных областей Украины. Рассекреченные совсем недавно документы свидетельствуют о том, что многие бывшие красноармейцы с приходом немцев вскоре оказались в полицейских формированиях новых властей, в зондеркомандах различного типа и назначения, в учебных командах, в разведывательных и диверсионных подразделениях абвера. Другой поток «западенцев» хлынул в лес, в Карпаты и предгорья, на глухие хутора и в тайные схроны. Они пополнили курени и боевки украинских националистических формирований различного толка — Организации украинских националистов (бандеровское движение) (ОУН(б), Украинской повстанческой армии (УПА), «мельниковцев», «бульбовцев» и других.

Уже когда шли бои в приграничной полосе, националисты начали настоящую войну в советских тылах. Взрывали мосты, телеграфные столбы, портили связь, убивали часовых, обстреливали штабы и войсковые колонны. «В Ковеле, где пока оставался штаб корпуса, — вспоминал Федюнинский, — было неспокойно. Усилились провокационные вылазки бандеровцев. То в одном, то в другом районе города вспыхивала стрельба. После полудня (22 июня. — С. М.) мне доложили, что недалеко от Ковеля 18 самолетов противника высадили десант. Пришлось отправить туда подразделения из второго эшелона 45-й дивизии. Десант был окружен и уничтожен. Через некоторое время мне снова позвонили:

— Товарищ Федюнинский? Иван Иванович? Говорит председатель Кучанского сельсовета. Немцы выбросили десант! Помогите!

В названный район мы послали подразделение, но оказалось, что председатель сельсовета не звонил и никакой десант там не высаживался. Такие провокационные звонки повторялись в течение дня еще несколько раз, но мы стали бдительнее.

Цель провокаций была ясна. Враги пытались нас запугать, посеять неуверенность в безопасности тыла и флангов, принудить к отвлечению войск от выполнения боевой задачи».

Контрнаступление советских корпусов успеха не имело. Сказывалось многое: и слабая обученность личного состава, что, конечно же, влияло на управляемость частями и соединениями, и изношенность старой техники, и перебои в обеспечении, в том числе горючим и боеприпасами, и несовершенство связи между штабами и войсками, и понесенные потери. Тем не менее удары механизированных и стрелковых корпусов застопорили продвижение немецкой группировки.

Каждое сражение, которое давала Красная армия в первые дни войны и на протяжении всего лета 1941 года, каждый бой, каждая стычка, каждый выстрел из орудия, танка или винтовки в сторону врага имели большое значение, меняли сюжет войны в пользу Красной армии, влияли на исход всей мировой бойни. В итоге и приграничного сражения, и последующих блицкриг германской армии не удался. Как бы ни группировали немецкие штабы свои войска, как бы ни концентрировали танковые и моторизованные соединения на ключевых направлениях и участках фронта, но с ходу, первым ударом, как это планировалось первоначально, вермахту не удалось взять ни Ленинград на севере, ни Москву в центре, ни Киев на юге. Киев пал значительно позже, а Москву и Ленинград немецкие солдаты разглядывали только издали в сильные бинокли.

После первого дня непрерывных боев стало очевидным — оборону 15-го стрелкового корпуса немцы прорвать не смогли. Разведка сообщала с разных участков стокилометрового фронта: противник ведет перегруппировку и интенсивную разведку, его разведгруппы замечены на стыках частей. Утром надо было ждать нового удара, и он последовал. А ночью командир корпуса читал политдонесения, поступившие из дивизий.

…Во время контратаки 87-й стрелковой дивизии в районе Лудзина бойцы и командиры действовали решительно, в одном строю. Легкораненые не покидали рядов атакующих.

…Наводчик орудия 33-го отдельного зенитного дивизиона Пинчук, будучи раненым, продолжал вести огонь и сбил два самолета противника.