…Боец тракторист Скидин, заметив, что во время обстрела загорелся прицеп с боеприпасами, выскочил из трактора и, рискуя жизнью, потушил огонь.

…Политрук Бутарев в бою заменил раненого командира роты. Под его командованием стрелковая рота уничтожила восемьдесят четыре фашистских солдата и трех офицеров, захватила трофеи: шесть пулеметов, сорок гранат и шесть тысяч патронов.

К исходу второго дня войны обстановка на фронте более или менее прояснилась. И она была ужасной: противник прорвался южнее, на стыке 5-й и 6-й армий, и развивал наступление узким клином на Луцк и Новоград-Волынский направлением на Киев. 124-я стрелковая дивизия соседнего 27-го стрелкового корпуса, оказавшаяся под мощным ударом танков и мотопехоты, отошла к реке Стырь. Связь с ее штабом прервалась. Тем временем 87-я стрелковая дивизия продолжала упорно удерживать район Устилуга. Ей грозило окружение, и Федюнинский отдал командиру дивизии приказ на отход. 45-я стрелковая дивизия медленно, цепляясь за каждый бугорок, отходила на восток, но по-прежнему удерживала Л юбомль на важнейшем Ковельском направлении. Положение на правом фланге тоже ухудшилось. Там дралась 62-я стрелковая дивизия полковника Тимошенко, прикрывавшая стык с Западным фронтом. Однако, несмотря на все усилия, локтевая связь с левым флангом соседнего фронта была уже потеряна.

Тем временем южнее, в районе Луцка и Дубно, шло ожесточенное танковое сражение.

Двадцать шестого июня 15-й стрелковый корпус по приказу командующего 5-й армии начал отход на восток. Арьергарды прикрывали марш основных сил, продолжая удерживать район Ковеля. Вместе с корпусом по маршруту Ковель — Софиевка — Маневичи — Рафаловка — Сарны двигались 41-я танковая дивизия и части 215-й моторизованной дивизии 22-го мехкорпуса, а также 289-я гаубичного артиллерийского полка РГК, другие подразделения из разбитых или попавших в окружение частей 5-й армии. Тем же курсом следовал 1-й отдельный дивизион бронепоездов. Следом за отступающим корпусом шли по тылам противника на соединение с основными силами вырвавшиеся из окружения полки 87-й стрелковой дивизии.

Накануне из Ковеля железной дорогой отправили семьи офицеров. Федюнинский попрощался с Еленой Владимировной — она уезжала вместе со всеми.

Об эвакуации из Ковеля Федюнинский оставил яркие воспоминания: «Пора было отводить из Ковеля и штаб корпуса. Немногочисленные арьергарды уже не могли сдерживать натиск гитлеровцев и держать сплошной фронт. Отдельные подразделения противника перерезали шоссе Луцк — Ковель. В самом городе стрельба, не стихавшая в последние дни, усилилась. Мне доложили, что бандеровцы взорвали мост через Турию, отрезав нам отход. Положение создавалось критическое. Вокруг Ковеля раскинулись труднопроходимые болотистые места, дороги через которые были разрушены. Мысленно досадуя на себя за то, что затянул с отводом штаба, я приказал подразделениям саперов, связистам и всем штабным командирам готовиться к обороне, а сам вместе с генералом Рогозным[13] стал намечать новый маршрут по карте, изученной за последние дни до мелочей.

В этот момент вошел корпусной инженер майор Коваленко:

— Товарищ полковник! Мост построен, можно начинать переправу.

— Какой мост? — удивился я. — Докладывайте точнее.

— Мост через Турию. Когда стало известно о диверсии бандеровцев, я распорядился немедленно навести новый мост немного левее прежнего.

У меня как гора с плеч свалилась.

Благополучно переправившись через реку, штаб корпуса разместился в населенном пункте Оконск. Впервые с начала войны мы оказались в относительно спокойной обстановке. Перед фронтом корпуса противник особой активности не проявлял. Местами мы даже не имели с ним непосредственного соприкосновения. Это объяснялось тем, что, понеся серьезные потери в боях у границы, гитлеровцы перебросили наиболее боеспособные части на направление своего главного удара, на направление Луцк, Ровно.

Пользуясь небольшой передышкой, можно было укрепить новый оборонительный рубеж, привести в порядок части, подвести некоторые итоги первой недели боев.

Несмотря на тяжелые потери, корпус сохранил боеспособность. 45-я и 62-я дивизии занимали оборону и были готовы к отражению новых ударов врага. Труднее всех пришлось 87-й дивизии. На третий день войны погиб ее командир, и командование принял начальник штаба полковник М. И. Бланк. Дивизия оказалась разделенной на две части. 16-й стрелковый полк находился в резерве корпуса, а остатки двух других ее стрелковых полков, окруженные в районе Владимира-Волынского, под командованием полковника Бланка пробивались на соединение с нами».

О неудачных контрударах механизированных и стрелковых корпусов в приграничном сражении в июне 1941 года написано много. Тема широкая. Споры продолжаются. Архивы постепенно открываются, предлагая спорщикам и исследователям новые и новые данные. Но главную суть неудач первых дней войны генерал армии Федюнинский высказал еще пятьдесят лет назад: «Первая неделя войны принесла нам много огорчений. Вражеской авиацией и диверсионными группами были выведены из строя узлы и линии связи. Радиостанций в штабах не хватало, да и пользоваться ими мы еще не привыкли. Подвижные средства связи несли большие потери и в сложной, быстро меняющейся обстановке оказывались малоэффективными. Все это приводило к тому, что приказы и распоряжения доходили до исполнителей с опозданием или не доходили вовсе. Отсюда и разобщенность наших контрударов, нарушение взаимодействия между родами войск.

Плохо осуществлялось, в частности, взаимодействие между пехотой и танками. Это особенно отчетливо выявилось 24 июня, когда мы предприняли контратаку в районе Любомль. Командир 41-й танковой дивизии полковник Павлов проявил нерешительность. Он больше всего беспокоился о сохранности техники, а не о наиболее эффективном использовании ее в сложившейся обстановке.