шевельнув губами. Витя подскочил, не зная, чем помочь другу. Он вспомнил по фильмам, что надо прикладывать мокрое полотенце к голове. Подошел к старенькому шифоньеру и открыл его. На полках лежала пара белых простыней, наволочки, какое-то тряпье, сваленное в кучу, и в самом низу, слава богу, несколько вафельных полотенец!

Обильно смочив одно из них, Витя приложил его к губам друга. Затем аккуратно протер лицо, стараясь не задевать лба, где зияла скальпированная рана. На этом его познания в оказании помощи при подобных травмах закончились.

Он постарался прикинуть время пути до Нади: минут десять дворами туда, на объяснения и сборы, предположим, пять минут. Потом обратно. А если она на дежурстве? Пусть так, но она обязательно придет, хоть времени на это уйдет немного больше.

Дверь без стука открылась. В прихожей появился Слава.

— Норм, скорую вызвал, сказали ждать! — доложил он, проходя в зал, и шепотом добавил: — Как он?

— Не знаю, вроде ничего, дышит…

Они сели: Витя на диван, в ногах у Сергея, Слава на стул, у журнального столика.

— Тете Вале, наверно, надо сообщить? — предложил Слава.

— Не торопись, скорая приедет, там видно будет! Зачем зря мать волновать?

— Ну да, тоже верно, — согласился сосед и, посмотрев на опухшее и окровавленное лицо Сергея, зацокал языком. — Что за звери, а? У нас, в наши годы, такого не было: дрались до первой крови, лежачих не били. Нет, были, конечно, отдельные отморозки…

— А сколько тебе лет? — перебил его Витя.

— Двадцать восемь.

Витя смерил его взглядом.

«Странно, он как будто человек без возраста: иногда кажется стариком, иногда — подростком. Не бухарь, но выпить любит, за чужой счет, конечно. Не женат. Ему бы с тетками зажигать где-нибудь вечерами, но он к Сереге приходит. Чай попить, в карты поиграть, за жизнь поговорить. Поучать любит. А сам всю жизнь под маминой опекой. Частенько, бывало, Серега рассказывал, после десяти — стук в дверь: “Сережа, Слава у тебя? Пусть домой идет, поздно уже!” Жалко мужика!»

Иногда Сергей стонал, Витя подскакивал к нему, протирал лицо влажным полотенцем, смачивал губы, при этом стараясь не смотреть на лоб.

Через какое-то время дверь распахнулась, и на пороге появилась Надя в незастёгнутом пуховике и со своим неизменным саквояжем. Сразу за ней в квартиру влетел Антон.

— Вот! — Антон указал рукой на лежащего Сергея.

Оба, не раздеваясь, прошли в комнату.

Надя посмотрела на Сергея и, на мгновение побледнев и зажмурив глаза, замерла в оцепенении. Ее оторопь длилась недолго. Собравшись с духом, девушка скинула с себя пуховик, который тут же поймал стоящий за ее спиной Антон.

— Освободите стол! — сухо, деловито произнесла она. — Антон, Слава, покиньте помещение. Витя, найди чистые полотенца или что-нибудь из тряпья. Еще нужен тазик или любая емкость. Быстро!

Парни засуетились: убрали с журнального столика разбросанные карты, банку с окурками, стакан с остатками чая. Слава протер столешницу влажным полотенцем, Витя достал из шкафа чистую простынь.

— Пойдет? — спросил он.

Надя одобрительно кивнула.

Девушка сидела на стуле перед диваном. На столике, застеленном сложенной простыней, расположились: коробка из нержавеющей стали со шприцами, картонная коробка, набитая доверху различными упаковками ампул и таблеток.

Парни завороженно смотрели, как Надя измерила Сергею давление, поочередно заглянула ему в глаза, приподняв пальцами опухшие веки, помяла живот, прощупала ребра.

По завершении этих процедур друзьям показалось, что Надя еле заметно улыбнулась и расслабилась. Этого было достаточно, чтобы напряжение в комнате спало. Все трое переглянулись, одобрительно кивая.

— Так, я сказала, всем спасибо, все свободны! А тебя, Витя, я попрошу остаться! — с иронией предложила девушка. — Слава, иди домой, а то мама придет, увидит это, расстроится, спать не будет. Антон, ты тоже иди домой, мы справимся.

— Пацаны, Надя, вы это, если что — я рядом! — отрапортовал сосед и пошел домой.

Антон, сомневаясь, переминался с ноги на ногу.

— Да, иди, Антоха, пока Надя здесь, мы справимся. Тебе на работу утром, а если я не приду, никто и не заметит. У нас все с утра «вату катают», — предложил Витя и добавил: — Только, пожалуйста, не надо дворами, иди по центральной!

Перед уходом, уже в дверях, Антон замешкался, хотел что-то сказать, но, просто махнув рукой, вышел.

В комнате воцарилась тишина. Надя сделала Сергею пару инъекций в бедро, обработала ссадины на лице и рассеченную кожу на лбу. Потом достала из недр саквояжа какую-то ампулу и задумалась, перекатывая ее в пальцах, но наконец решилась и ввела содержимое внутривенно.

Витя с восхищением наблюдал за манипуляциями девушки. Но когда она стала зашивать рану на лбу, он не выдержал и вышел в прихожую.

— Надюш, кровь отмывается? — спросил он, держа в руках пуховик Сергея.

— Проще выкинуть, — ответила девушка, мельком глянув в его сторону.

Витя аккуратно, чтобы не испачкаться кровью, стал складывать пуховик и увидел, как что-то выпало из рукава на пол. Он бросил пуховик в ванну. Поднял выпавший газетный сверток, развернул… и замер. У него в руках были купюры!

«Так, все становится на свои места: Серега поехал “на стрелку”, ему отдали деньги, потом подкараулили, избили, но денег не нашли! Так получается, — рассуждал Витя. — Тогда зачем его к дому привезли? Да нет, ерунда какая-то выходит».

Витя завернул деньги обратно в газету и спрятал в шифоньер под тряпье.

Надя сидела в кресле, склонившись над столиком, и что-то быстро выводила на тетрадном листе. Закончив писать, устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

— Ну как? — спросил Витя, присев на стул.

— Нормально. Спит он, — не открывая глаз, ответила она.

— Витя, ты веришь в знаки? — через некоторое время спросила девушка, посмотрев на приятеля.

— Даже не знаю. Не задумывался над этим. Поводов не было.

— А ты задумайся! — Надя секунду помолчала и добавила: — Ты помнишь, какой формы и размера были царапины на его лбу?

— Треугольной, по-моему. С левой стороны. Вершиной вправо, — вспомнив, ответил Витя.

Надя молча поднялась с кресла и, подойдя к дивану, отклеила полоски пластыря, удерживающие повязку на лбу Сергея, затем приподняла ее. Под повязкой красовалась треугольная рана, стянутая аккуратным стежками.

Витя сглотнул:

— Да, именно так было утром!

— Такое впечатление, что били как по выкройке, — подтвердила Надя, усаживаясь в кресло.

Они молча смотрели на Сергея. Каждый думал о своем: Надя — о том, все ли она сделала, чтобы облегчить страдания друга; Витя — о том, что же могло произойти с Сергеем за время их отсутствия и кто мог так избить его.

Витя перевел взгляд на Надю: ее круглое лицо осунулось, обычный румянец на полных