смесью аммиака и розовой воды. Это было любимое средство доньи Мерседес. Она называла это духовной инъекцией.

- Я всегда знала, что ты трусиха, — отозвалась она и начала массировать мне виски.

Леон Чирино крутился вокруг.

- Ты очень смелая, музия, сказал он. — Но у тебя нет еще сил, чтобы отступить. Тебе придется потерпеть.

Я не отзывалась. Мой испуг был слишком велик, чтобы можно было успокоиться. Я обругала их со злостью за то, что они не предупредили меня о своих действиях.

Донья Мерседес ответила, что все, сделанное ими, делалось преднамеренно, и частью их замысла была моя полная неосведомленность. Это давало им вид защиты против осквернения могилы. Слабым местом оказался мой жадный интерес к тому, что было под брезентом.

- Я говорила тебе, что мы приехали сюда выполнить обещание, — сказала мне донья Мерседес. — Мы закончили первую часть — выкопали труп. Теперь мы должны похоронить его снова. — Она закрыла глаза и заснула.

Я пересела на переднее сиденье.

Тихо напевая, Леон Чирино поехал по грунтовой дороге к побережью.

Было уже утро, когда мы достигли заброшенной кокосовой рощи. Почувствовав запах морского бриза, Мерседес Перальта проснулась. Она громко зевнула и выпрямилась. Высунувшись в окно, она, казалось, вдыхала плеск дальних волн.

- Вот хорошее место для остановки, — заявил Леон Чирино, притормозив в нескольких шагах от пальмового дерева, прямее и выше которого я еще не встречала. Казалось, что тяжелые серебристые листья подметают облака на темносинем небе.

- Здесь поблизости находится дом Лоренцо Паза, — продолжал болтать Леон Чирино, помогая донье Мерседес выйти из машины. — Прогулка пойдет нам на пользу. — Улыбаясь, он подал мне ее корзину.

Мы пошли проторенной дорогой через густые заросли высокого бамбука, обрамлявшего ручей. Здесь было прохладно и темно, а воздух наполнялся зеленой прозрачностью листьев. Леон Чирино шагал впереди нас, его соломенная шляпа была сдвинута на глаза так, чтобы ее не унес ветер.

Мы догнали его на узком мосту. Опираясь на балюстраду из свежесрезанных шестов, мы отдохнули немного, наблюдая за группой женщин, стиравших белье. Из чьих-то рук выскользнула рубашка, и юная девушка прыгнула в воду, чтобы поймать ее.

Тонкое платье вздулось воздушным пузырем, затем облепило ее грудь, живот и мягкий изгиб бедер.

Прямая грунтовая дорога по другую сторону моста вела к маленькой деревушке, в которую мы так и не зашли. Свернув на заброшенное маисовое поле, мы пошли вдоль оросительной канавы. Затвердевшие початки жалко обвисали шелухой на засохших стеблях; при слабых дуновениях ветерка она издавали трескучее шуршание. Мы подошли к маленькому дому. Его стены были недавно покрашены, а черепичная крыша частично переделана. Банановые деревья, листья которых были почти прозрачны в солнечном свете, словно часовые стояли стеной перед дверью.

Дверь была приоткрыта. Без стука мы вошли в дом. На кирпичном полу, опираясь о стены, сидело несколько мужчин. Увидев нас, они в знак приветствия подняли наполовину наполненные ромом стаканы, а затем вновь продолжали беседу низкими, ленивыми голосами. В узкое окно врывался солнечный луч. Пыль, клубящаяся в нем, подчеркивала спертую духоту и острый запах керосина. В дальнем углу комнаты на двух упаковочных ящиках стоял открытый гроб.

Один из мужчин поднялся и, нежно взяв за локоть, подвел меня к гробу. Мужчина был небольшой, но крепко сложенный. Его седые волосы и морщинистое лицо указывали на почтенный возраст, но что-то моложавое было в изящном наклоне его скул и озорном выражении его красно-коричневых глаз.

- Взгляни на нее, — шепнул он, склоняясь над мертвой женщиной, лежащей в грубом неокрашенном гробу. — Видишь, как она еще красива.

Я едва сдержала крик. Это была та самая женщина, которую мы откопали прошлой ночью. Я подошла поближе и внимательно осмотрела ее. Несмотря на серо-зеленый цвет кожи, который не мог скрыть даже грим, в ней было что-то живое. Казалось, будто она улыбается своей собственной смерти. Ее тонкий нос венчали круглые очки без стекол. Яркие, выкрашенные красным губы были полуоткрыты, обнажая прекрасные белые зубы. Ее длинное тело было завернуто в красную мантию, отделанную белым. На подставке лежала красно-черная деревянная маска дьявола, украшенная двумя угрожающе вывернутыми рогами барана.

- Она была очень красива и очень дорога для меня, — сказал мужчина, расправляя складку на мантии.

- Невероятно, как она еще красива, — согласилась я с ним. Боясь, что он перестанет говорить со мной, я не стала задавать ему вопросы.

С волнением продолжая расправлять красную мантию, он подробно рассказал мне о том, как они выкопали ее из могилы на кладбище вблизи от Курмины и принесли в дом.

Внезапно он взглянул на меня и понял, что я здесь посторонняя. Он осмотрел меня с любопытством.

— Ох, милая моя! Ну что я за хозяин? — воскликнул он. — Я все говорю и говорю, а еще не предложил тебе ни еды, ни питья.

 Он взял меня за руку и представился:  Я — Лоренцо Паз.

Я хотела сказать ему, что мне и кусок в горло не полезет, но он быстро повел меня через узкий проход на кухню.

Здесь у керосиновой плиты хозяйничала Мерседес Перальта. Она размешивала какую-то стряпню из лекарственных растений, которые принесла с собой.

- Ты лучше похорони ее поскорее, Лоренцо, — сказала она.

- Не надо слишком долго держать ее над землей.

- Она еще хороша, — уверял ее мужчина. — Я уверен, ее муж отвалил солидный капитал тем, кто бальзамировал ее в Курмине. Для большей надежности я обрызгал гроб негашеной известью, а ее тело обернул в ткань, пропитанную керосином и креозолом.

- Он умоляюще посмотрел на целительницу. — Я должен быть уверен, что ее дух последует за нами.

Кивнув, донья Мерседес продолжала мешать свою стряпню. Лоренцо Паз наполнил ромом две эмалированные кружки. Он подал одну мне, другую — донье Мерседес.

- Мы похороним ее, как только она остынет, — пообещал он и вышел в другую комнату.

- Кем была эта мертвая женщина? — спросила я донью Мерседес и села на кипу сухих пальмовых листьев, сложенных у стены.

- Для тех, кто тратит большую часть своего времени на изучение людей, ты не очень наблюдательна, — заметила она, мягко улыбаясь. — Я указывала тебе на нее несколько раз прежде. Она была женой фармацевта.

- Шведка? — ошеломленно спросила я. — Но почему…? — Конец моей фразы потонул в шумном хохоте в соседней комнате.

- Я думаю, они узнали, что ты была той, кто держал фонарь прошлой ночью, — сказала донья Мерседес и вышла в другую комнату посмеяться вместе с мужчинами.

Не привычная к спиртному, я почувствовала, что фактически засыпаю. Голоса мужчин, их смех, а несколько позже, ритмичный стук молотка доносились до меня, как