И Брэндон снова отказался разделить счет пополам. Он вообще всегда платил за нее; она списывала это на проявления мужской гордости и потому не противилась. В конце концов, какое право она имела диктовать ему, как тратить деньги? К тому же было приятно, что кто-то заботится о ней.

— Принести вам что-нибудь выпить, пока вы устраиваетесь? — спросила Элли.

— Было бы здорово выпить пива, — согласился Брэндон. — А тебе, Пейдж? Думаю, Элли могла бы принести тебе бокал шардоне из винного погреба.

Его начальник и так был слишком добр, разрешив им остановиться в своем доме, и Пейдж не хотела злоупотреблять его щедростью, распивая его вино.

— Спасибо, я бы выпила воды.

— Как угодно. — Элли открыла дверь. — Вас поселили в комнату рядом с хозяйской спальней.

Они вошли в огромный холл. Стены были обшиты деревянными панелями насыщенного цвета; труба выложенного из камней камина уходила под потолок, поддерживаемый мощными балками. Удобная мебель утопала ножками в толстых плетеных циновках. Все было очень стильно, уютно и гостеприимно. Брэндон провел ее к лестнице на второй этаж; по пути она нигде не заметила ни пятнышка пыли. В противоположной стене была массивная двустворчатая дверь, которая вела, как предположила Пейдж, в кухню: именно туда направилась Элли.

— Дом просто восхитительный, — заметила Пейдж, когда они поднялись по лестнице и остановились на площадке, с которой открывался вид на холл внизу. — Твой начальник, наверное, очень богат.

— Ну, дела идут неплохо. — Он повел ее по коридору, показал ванную и открыл перед ней дверь в одну из спален. — Нам сюда.

Комната была большой для гостевой спальни и обставлена так же, как холл на первом этаже, только здесь мебель производила впечатление старинной. Кровать была не слишком большой, но, так как они спали крепко обнявшись, это не было проблемой. На прикроватной тумбочке стояла ваза с цветами, по всей видимости с клумб у дома.

— Здесь нет отдельной ванной, — сказал Брэндон, складывая вещи на кровать, — так что нам придется пользоваться той, что в коридоре.

— Ничего страшного.

— Знаешь, — начал он, беря ее за руку и притягивая к себе, — мы так торопились уехать, что ни разу толком не остались наедине.

Пейдж усмехнулась:

— Это ты точно подметил.

Он обнял ее и поцеловал в шею; она вздохнула и закрыла глаза.

— Может, стоит отложить экскурсию на завтра и лечь пораньше? — предложил Брэндон.

Она провела ладонями по его груди и обхватила его за шею:

— Я ужасно хочу спать.

— Не хочется тебя расстраивать, но, боюсь, поспать тебе сегодня не придется.

Она ждала этого, надеялась на это, готовилась к этому. Зная, что Брэндон любит красивое белье, во время ланча она прошлась по магазинам и купила ярко-голубой кружевной комплект.

Губы Брэндона скользнули по ее шее, щеке, но, едва они коснулись ее губ, в дверь тихонько постучали. Пейдж открыла глаза: на пороге стоял мужчина, телосложением похожий на Брэндона, одетый в пыльные джинсы, ковбойскую шляпу и рубашку с длинным рукавом.

— Эй, бо… Брэндон.

Брэндон отпустил ее и сказал:

— Пейдж, это Клинт Андерсен, один из работников. Клинт, это Пейдж Адамс.

— Мэм. — Клинт приветственно прикоснулся к шляпе. Он излучал своеобразное обаяние, и его явно смутило, что он застукал их. — Прости, что отвлекаю, но я подготовил бумаги для завтрашней сделки и подумал, что тебе хорошо бы взглянуть на них, пока я не распечатал. Ты же знаешь, как я дружу с компьютерами. И кобылы тоже готовы, если захочешь на них посмотреть.

— Я сейчас подойду.

Клинт кивнул.

— Очень приятно познакомиться, мэм, — сказал он и исчез.

— Экскурсию все-таки придется отложить, — вздохнул Брэндон.

— Все нормально. Делу — время.

Он, должно быть, гордился собой, что может теперь сам прочитать деловые бумаги. Пейдж тоже гордилась им.

— Это не займет много времени.

— Не торопись. Я как раз распакую вещи.

Он нежно поцеловал ее, вышел и закрыл за собой дверь. Через минуту она услышала, как он сбегает по лестнице. Пейдж подошла к кровати и расстегнула чемодан. В комнате не было ни гардероба, ни комода, но в углу стоял большой сосновый шкаф. Она открыла заскрипевшую дверцу и заглянула внутрь: несколько вешалок и одеял. Она вытащила свою одежду и развесила ее на вешалках, хотела было разобрать и сумку Брэндона, но испугалась, что он подумает, что она роется в его вещах. Наверняка у него были вещи, которые он предпочитал скрывать от чужих глаз; это еще сильнее разжигало ее любопытство, но из-за того, что парни ее матери постоянно рылись в ее вещах (не говоря уже о том, что крали ее деньги и драгоценности), больше всего Пейдж уважала право на частную собственность. Она даже в стол Черил за ручкой не лазила без разрешения.

В дверь снова постучали, на этот раз громче, и Элли крикнула:

— Можно?

— Входите!

Дверь открылась, и в комнату вошла Элли с бутылочкой воды в одной руке и бокалом вина в другой.

— Я решила захватить и вино на тот случай, если вы передумали.

Ох, не стоило этого делать.

— Вы уверены, что ваш начальник не будет возражать?

Элли подняла брови:

— Вы что, несовершеннолетняя?

Пейдж рассмеялась:

— Нет, конечно нет! Просто он и так очень любезен, что позволил мне пожить здесь, я не хочу злоупотреблять его гостеприимством.

— Уверяю вас, он не станет возражать, он любит гостей.

— Брэндон приводил сюда Эшли? — спросила Пейдж и тут же поняла по нахмуренным бровям Элли, что это совершенно не ее дело — знать, кого Брэндон приводил сюда. Вопрос просто сам собой вырвался. Пейдж вспыхнула. — Простите мне мое любопытство, я не знаю, как так получилось, забудьте, что я спросила.

— Все нормально, меня просто удивило, что он вообще рассказал вам о ней. Он не очень любит говорить об этом.

— Он рассказал мне о ней и его помощнике.

— Та женщина разбила ему сердце, и некоторое время я даже боялась, что он так никогда и не оправится. Я давно не видела его таким счастливым, как сегодня, и думаю, что это во многом ваша заслуга.

— Он очень дорог мне, — призналась Пейдж.

— Это заметно. И все-таки считаю своим долгом предупредить: Брэндон никогда этого не покажет и не признается, но его все еще очень легко ранить, а я этого не хочу.

Было очевидно, что Элли тоже очень дорожила Брэндоном, но она не понимала, что ни ему, ни Пейдж не нужны серьезные отношения. Никто никого не ранит, по крайней мере, Пейдж надеялась на это. В последние дни, когда она думала о разлуке, о том, что больше не увидит милую улыбку Брэндона, не почувствует его крепкое объятие, у нее в груди разрасталась пустота, не дающая дышать, но Пейдж переборет ее. У нее просто не было выбора.