Лери часто-часто моргала, пытаясь уяснить поразительную информацию.

— Марк! Что за дурацкие шутки. Карнавал был вчера…

— На Китеже нас больше не любят. Вот почему Андрей Константинович советовал прибыть на планету до начала карнавалов. Он — опытный политик и чувствовал, что Лаций в сердцах китежан обречен.

— Лаций обречен… — повторила Лери девиз карнавала. — Нам грозит опасность?

— Не знаю. Лично нам — может быть, и нет. Но на карнавалах больше появляться не стоит. У меня такое чувство, будто мы проваливаемся в болото, название которому — опасность… По-моему, нам лучше всего уехать. Сегодня же.

— У нас нет флайера. Флакк забрал машину с «Клелии».

— Попрошу летучку у князя Андрея.

Ну, где же эта треклятая охрана? Почему задерживается? Или Флакк не послал никого? Забыл? На него не похоже. Может быть, лацийские охранники заблудились на здешних адаптивных дорогах? Не смешно…

Марк сбежал по ступеням. День выдался чудесный. Дорожка, что вела от террасы, ветвилась. Одна тропинка уводила в ухоженный парк к фонтанам и цветникам, другая (как запомнил отец Марка) вела в дикую часть сада и оттуда, сквозь заросли сиреневых ив, к реке и водопаду. Марку очень хотелось пойти именно на реку. Но он — почти против воли — повернул в парк.

— А вот и мой друг Морковин вернулся! — воскликнул Стас. — Что ты думаешь о шпаге? Будем драться?

Он стоял возле девушки с кувшином со шпагой в руке в картинной позе.

«Осел…» — Марк едва не сказал это вслух.

— Шпагой я владею, — отвечал Корвин. — И предлагаю пари. Сразимся на шпагах. Если я выиграю, ты немедленно уедешь из усадьбы.

— Разве ты здесь хозяин? — пожал плечами Стас и сделал мгновенный выпад.

Марк вовремя отскочил. Клинок шпаги был заточен. А Марк, разумеется, без «кольчуги». Глупая шутка!

— Неплохая реакция. Но я никуда не собираюсь уезжать. Я хочу тебе все объяснить; Ты можешь меня выслушать?

Новый выпад. И вновь реакция не подвела Марка.

— Могу. Если ты не будешь тыкать в меня шпагой.

— Это же в шутку! Чего ты обижаешься? Вот смешной! Ты наверняка дерешься лучше Друза, А может, и хуже. Это не важно.

— Что тебе нужно от нас?

— Возьми меня с собой.

— Что?

— Возьми меня с собой на Лаций. Теперь здесь на Китеже все будут ругать Лаций с утра до вечера. А я люблю Лаций. Мы все любим Лаций — я, дядюшка, Сережа. В детстве, если я видел лацийского орла на флайере, то всегда махал рукой и посылал разноцветные улыбки из своего комбраслета. Я не хочу слышать, как ругают Лаций. Возьми меня с собой.

— Это невозможно.

— Возможно. Сегодня Лери была у меня ночью. Маскарад… духи… пудра… Я узнал ее маску. Я встал на колени, а она задрала юбки. Шелковые чулочки с голубыми подвязками… И ни трусиков, ни панталончиков. Она позволила целовать ее холмик Венеры. Она обещала, что возьмет меня с собой на Лаций. Только ты должен согласиться.

«Нет! Не может быть!» — не шепнул, завопил голос.

«Мне его жаль…» — тут же прозвучали в ушах слова Лери.

«Нет! — утвердил уже сам Корвин, заглушая все голоса. — Лери не способна на такое! И потом… она же была с Друзом… Нет, Стас лжет… Откуда он знает, что видел Лери. Она была в маске… карнавал… Нет…» — старательно убеждал себя Марк.

— Говорят, забавляться с патрицианкой — все равно, что любиться с многоопытной шлюхой — она помнит все любовные забавы предков как свои. Помнит, как предавались любовным утехам ее отец, дед и прадед. Как будто это они ею обладали. Не так ли?

— Не так… — отвечал Марк шепотом, с трудом подавляя прилив бешеной ярости.

— Она обещала прийти сегодня. Кстати, ты не знаешь, как она относится к анальному сексу?

— Ты отвратителен, Стас… — в эти три слова Корвин вложил все свое презрение.

— Я — всего лишь искренен. В отличие от других. Ты мыслишь точно так же. Лишь говоришь иначе.

— Таким тебя сделали в озерном городе?

На миг лицо Стаса съежилось, подернулось морщинами, на Марка испуганно глянул не молодой человек — старик.

Но то длилось секунду, две… А потом Стас расхохотался:

— Думали испугать меня? Испугать… Ой, не могу, ой, умру сейчас… — Он замахал руками и кинулся бежать.

Марк метеором ворвался в детскую.

Нянька в синем платье и накрахмаленном белом фартуке прибирала игрушки. Как всегда, немыслимый чепец на макушке. Губы в ниточку, брови сошлись на переносице.

— Сережа спит. — Она распрямилась, загораживая собой проход. Ростом она была почти с Марка.

Корвин оттолкнул ее и ворвался в спальню.

Сергей лежал в кроватке. Детская кроватка с пологом для младенца двухметрового роста. Наивная голубизна глаз, румянец, завитки волос на макушке.

— Кто такой Стас? — заорал Марк. — Откуда здесь появилась эта мразь? Зачем? Я не поверю, что вы его терпите из снисхождения! Кто он? Зачем нужен?

Сергей еще шире распахнул глаза и недоуменно уставился на Марка. Чистая незамутненная голубизна. Изумление без примеси фальши. И еще испуг… Так мог смотреть пятилетний ребенок.

— Кто такой Стас? Зачем он здесь? — повторил Марк, заметно остывая.

— Стас меня обижает, — признался Сергей. — Конфет не дает.

— Я спрашиваю, кто он такой? Он послан службой безопасности? У него есть задание? Он стережет тебя? Или шпионит за мной? Отвечай, если ты хочешь, чтобы я выполнил твою просьбу!

— Ты принес конфеты? — оживился Сергей.

— Хватит разыгрывать младенца… — Корвин одной рукой схватил его за плечо.

— Больно же! — обиделся Сергей.

На пороге возникла нянька. Накрахмаленный чепец сбился на сторону, волосы растрепались. Она вся так и кипела. Настоящая фурия.

— Немедленно выйдите отсюда. Сейчас же! Или я позову Ивана.

Бот напугала!

Марк отпустил Сергея и направился к двери.

— А конфеты? — захныкал Сереженька.

— Сладкое вредно, — назидательно произнесла нянька.

«Если это князь Сергей, то с кем я разговаривал сегодня ночью?» — подивился Марк.

Неужели первая догадка верна, и под личиной Стаса скрывается ночной гость? Тогда кто же тогда спит в детской кроватке?

Андрея Константиновича Корвин отыскал в библиотеке. Тот сидел в кресле с бумажной книгой в руках. Марк изложил хозяину усадьбы свою просьбу.

— Решили улететь? — переспросил князь Андрей. — Так скоро? Я надеялся, что вы погостите у нас куда дольше. Неужели испугались карнавала? Да, понимаю, мой друг, неприятно, когда все от тебя отворачиваются. Но спешу заверить: я как был, так и остаюсь другом Лация. Великий князь даровал мне и моему роду разрешение появляться на карнавалах без масок. Так что я никогда не плыву с потоком, и маскарадное действо не гипнотизирует меня. Двадцать лет назад, когда я разговаривал с вашим отцом, Корвин, Лаций был не в чести, но я предвидел, что времена изменятся. Времена изменились. Китеж и Лаций стали союзниками, наши аристократы породнились с патрициями Китежа… почти породнились. Но Китеж очень быстро охладел к Лацию. Часть нашей аристократии пыталась поддерживать союз искусственно: римские костюмы постоянно появлялись на карнавалах, в то время как наряды Неронии всячески игнорировались. Но из этого ничего не вышло. Лаций был обречен…