– Пойду, ладно?

Дев не ответил – откинувшись на спинку водительского кресла, он сидел с закрытыми глазами и незажженной сигаретой в зубах. Решив его не тревожить, Арсеника потянула на себя ручку двери, однако передумала раньше, чем успела ее открыть.

От увиденного она едва сдержалась, чтобы не спрятаться под сиденье.

Из подъезда вышли двое – Никина мама и… Та, другая, при виде которой мир перед глазами Арсеники померк за какие-то доли секунды, словно ночь решила вернуться назад вместо того, чтобы уступить место рассвету.

Они шли, держа друг друга под руки, по обледеневшему тротуару. Асфальт под их ногами блестел в свете уличных фонарей. Ветер гнул черные ветви деревьев, кружил поземку, бил по кузову автомобиля. Арсеника сидела, боясь шевельнуться. Только когда две женских фигуры скрылись за домами, она заставила себя расцепить до боли стиснутые пальцы. Внутри образовалась такая дыра, что Арсеника невольно прижала обе ладони к груди, опасаясь, что они не встретят сопротивления.

– Дев…

– М-м? – Теперь он лежал на руле, уронив голову на скрещенные руки. Повернувшись, посмотрел на Арсенику в упор, и она вдруг поняла со всей безысходной отчетливостью, с печалью ребенка, вернувшегося в детский дом после нескольких дней, проведенных в счастливой семье: во всем этом городе, да что там городе – на лицевой стороне мира, – никому нет до нее дела. Только едва знакомый парень, называющий себя наемным убийцей, не гонит ее от себя. Просто ему все равно, рядом она или нет. Он вообще едва ее замечает.

– Я найду деньги, – произнесла Арсеника. Пыталась говорить твердо, но получилось жалобно. – У меня есть еще один… – Она болезненно сглотнула, последнее слово далось не сразу: – Заказ.

– Половину города выкосить решила?

– Просто скажи – да или нет.

Его голос звучал бесцветно:

– Как пожелаешь.

– Может, тебе будет интересно узнать, кто это. – Ответа она так и не получила, но поспешила договорить: – Ее зовут Ника. Вероника Бородина. Она – девушка Ландера.

Щелчок зажигалки. Струйка дыма в потолок.

– Есть еще кое что. Просто мне некого больше просить…

– Я понял. – Автомобиль рыкнул двигателем, ксеноновый свет выхватил из темноты запертую металлическую дверь подъезда ее бывшего дома. – Оставайся.

Всего лишь роль, но до чего увлекательная! Не думать о деньгах – Арсеника в жизни не держала в руках такой суммы, какую дал ей сейчас Дев. Не думать о времени – никто не позвонит и не спросит, когда она будет дома и где вообще пропадает. Не думать вообще ни о чем – учеба, придирки матери, даже чертов Ландер ушли на изнанку ее памяти. Дев остался в машине и наверняка снова уснул, а она ходила по «Ашану» с незнакомым доселе чувством, что может позволить себе все. Выбирала то, на что раньше и не глядела, брала самое дорогое, не рефлексируя на тему необходимости. В аптеке долго беседовала с фармацевтом, придирчиво изучала инструкции к препаратам, и это тоже было ново, правда, чертовски утомительно, поэтому в конце концов она перестала вникать и согласилась на все, что ей всучили.

Арсеника боялась, что Дев возмутится количеству ненужных покупок, но он не заглянул ни в один из многочисленных пакетов. Молча погрузил их в багажник, откатил пустую тележку ко входу и вернулся за руль – взъерошенный, хмурый и какой-то несчастный. Ей захотелось пригладить ладонью его торчащие волосы, но она сдержалась. Вместо этого пристегнула ремень безопасности и включила магнитолу. Она уже начинала привыкать к тому, что битком набитые пассажирами маршрутки ее не касаются, и вовсю наслаждалась уютом чистого салона, подогревом сиденья и знакомыми улицами, которые бодро пролетали за окном и отсюда, изнутри, уже не казались такими отвратительными, как когда она смотрела на них же сквозь мутные от грязи стекла общественного транспорта.

Ощущение иной реальности не покинуло Арсенику и дома, когда Дев, в несколько подходов перетаскав в квартиру пакеты, ничком рухнул на надувной матрас и перестал реагировать на просьбы. Теперь она хозяйничала на кухне, вернее, делала вид, что хозяйничает, понятия не имея, что делать со всем тем, что купила, но даже самой себе в этом не признаваясь. Решила, что разберется позже, а пока кое-как побросала продукты в холодильник и почувствовала, что устала. Распечатала бутылку виски, о качестве которого могла судить только по ценнику, смешала в бокале с колой и выпила шипучую жидкость жадными глотками. Оказалось неплохо. Добавила, на этот раз изменив пропорции в сторону спиртного. Мысленно произнесла: «За новую жизнь!» Сделала глоток. Получилось еще лучше.

И только после того как по всему телу разлилось нежное тепло, она вытряхнула на ладонь несколько таблеток из тех, что купила в аптеке, взяла стакан воды и направилась в комнату.

Дев вытянулся на матрасе, который был для него слишком коротким, и лежал с закрытыми глазами. Арсеника присела рядом, протянула ему лекарство и воду. Дождалась, пока он напьется, и забрала пустой стакан. Дев снова закрыл глаза, но она не уходила. Спиртное вызвало желание поговорить.

– Кто заботился о тебе раньше? – Арсеника снова с трудом удержалась от того, чтобы к нему прикоснуться.

– В смысле?

– Ну… Кто обычно лечит тебя, когда ты болеешь?

– А, – Дев свернулся в клубок и попытался нащупать одеяло. Арсеника помогла ему укрыться. – Мама.

– Ты живешь с мамой? – Это показалось ей забавным. Хотелось выяснить больше. – А она знает, где ты сейчас? Волнуется, наверно?

– Нет. – Дев говорил шепотом. Комнату заливал свет бледного зимнего дня. От выключенного телевизора змеились по полу провода брошенной игровой приставки. – Я часто уезжаю по работе, она привыкла и ни о чем не спрашивает.

Арсеника положила голову на краешек матраса. Какие все-таки странные у него глаза… Цвет крепкой заварки. И несимметричные – вблизи это было особенно заметно. Наивный, бесхитростный взгляд. Страшно, когда человек выглядит таким себе идиотом, от которого не ждешь ничего, кроме дурацких гримас, а потом меняется за доли секунды, словно в него вселяется бес. Как тогда, в торговом центре, когда она впервые произнесла имя Игни. И после, когда Дев ее ударил. Адская ухмылка маньяка. Злобный прищур. Интересно, кто из этих двоих провел с ней ночь?

От обоих вариантов передергивало одинаково.

– А кем ты работаешь?

– Мы – кучка чуваков, которые взрывают небо, – прошептал он доверительно. – «Точка огня», может, слышала? – Арсеника не слышала. – А фейерверки любишь? Запах пороха. Грохот залпов. Ива, пион, «дождь», римские свечи… Крики толпы. Свет, побеждающий тьму. Пламя рвет ее в клочья, рассыпается искрами и подыхает на огромной высоте. А все смотрят на то, как оно подыхает, и ревут от восторга.

– Круто, – Арсеника не подала виду, что не поверила ни единому слову. Наверняка просто выдумал себе биографию поинтересней. Ивы, пионы… а сам – обычный студент. – Учишься где-нибудь?