«Никакого безумия», — недовольно буркнул в его мыслях Прежний, — «…ну разве что это было немного опрометчиво… С другой стороны, я не только добился, чего хотел, но и получил защиту от Изнаночников. Или, думаешь, почему ты не рассыпался в прах в тот момент, когда Черный Шаман тебя коснулся?»

Арон проглотил резкость, так и просившуюся в ответ. Подавил и желание назвать Прежнего спятившим экспериментатором. Сейчас это было неважно. Важно было то, что происходило с Уррием.

В реальности, похоже, прошло лишь несколько мгновений. Самое большее — минута, потому что Уррия все так же била дрожь, а чуждый свет все так же окутывал его тело, постепенно впитываясь в кожу.

Идолов человеко-рыб, хранящих от проникновения Изнанки, здесь не было. Сам Арон мог надеяться на защиту той мумии Черного Шамана, что так и оставалась в его эррэ, но…

«Если Изнанка проникнет в Уррия, мы получим бога, одержимого Черным Шаманом», — сказал Арон. Теперь он знал, как открывать ход в Хаос и как закрывать его, знал все нюансы разработанного Прежним ритуала, только вот там не было ничего о том, как защитить от одержимости случайного свидетеля.

«Он же бог…»

«У него человеческое тело с эррэ, полным человеческой магии», — перебил Арон. — «Именно за эррэ цепляются Изнаночники. Нужна защита».

Прежний с этим спорить не стал, задумался и после краткой паузы сказал именно то, что промелькнуло и в мыслях Арона:

«Каменная стена и руны. Этого должно хватить».

Все так же держа в руке жезл Каира, Арон отступил к дальней стене, мысленно отдавая приказ эмеалям Земли. Дощатый пол разломился и из проема, ровно посредине между Ароном и Уррием, начали подниматься камни фундамента, смешанные с глиной. В процессе подъема они распадались на крохотные частицы и вновь сливались вместе, образуя крепкую толстую стену, которая росла очень быстро и всего через несколько мгновений уперлась в потолок.

Едва это случилось, всю поверхность этой стены — и всех остальных стен, и пола, и потолка — плотным слоем покрыли защитные руны. Арон оказался в подобии полностью замкнутого крохотного самодельного склепа.

Несколько фраз призыва к Хаосу — и покореженный пол пересекла трещина.

Во время последних экспериментов Прежний немного изменил ритуал, и теперь из Хаоса уже не лучились разноцветные огни. Теперь оттуда сразу поднимался Первородный Свет. Ну а вместо кристаллов для его сбора прекрасно подходил жезл.

Даже слишком хорошо подходил — Арон непонятным образом ощущал эмоции жезла, ощущал то, с какой жадностью он поглощает Первородный Свет, и, будто оголодавший человек, хочет еще и еще.

«Псевдо-разумный артефакт», — подал голос Прежний. — «Ничего удивительного. Когда бог творит, то вкладывает в творение часть себя. Тем божественные артефакты и отличаются от обычных».

Арон посмотрел на жезл в своей руке, в который все еще продолжал вливаться Первородный Свет. Значит, в этом предмете жила не только божественная Сила Солнечного, но и часть его разума? Эмоций? Самой сути?

«Чем это может грозить?» — спросил он Прежнего.

«Да чем угодно. Вспомни хоть о проклятии сферы Ангун. А ведь при жизни Ангун была всего лишь смертной дочерью Младшего бога».

«Жезл дался мне в руки слишком легко. И за ним не пришли ни Песчаники, ни ядовитые змеи, как в воспоминании Кирка. У тебя есть предположения, почему так?»

«Сейчас мне куда интересней, почему жезлу потребовалась подпитка энергией», — отозвался Прежний. — «Он же сам является источником Силы».

Это Арон помнил, и помнил, как мгновенно восполнялся его резерв, когда он магичил, держа жезл в руке.

«Источник мог перестать работать потому, что сила жезла оказалась направлена против его создателя, Солнечного бога», — медленно произнес Арон.

Поток Света из Хаоса уже не моментально впитывался в жезл, а успевал частично рассеяться в пространстве. И жажда, которую Арон ощущал внутри жезла, поутихла.

Одним движением он закрыл щель, ведущую в Хаос, потом растворился в Тенях — так, как делал Прежний в воспоминании, — и в бестелесном виде прошел сквозь созданную им стену.

Если Изнаночник проскользнул в щель Хаоса и в этот раз, то зацепиться за эррэ Арона он не мог и, теоретически, должен был остаться внутри созданного Ароном «склепа», удерживаемый в нем защитными рунами. Конечно, риск все равно был, но позволить Уррию погибнуть было риском куда большим.

Уррий стоял все там же, но за те минуты, что Арон потратил на насыщение жезла, свет почти полностью впитался в Змея, на открытых участках его тела и на лице появились кровавые язвы, а дрожь стала сильнее.

Свет убивал его… Или, как минимум, убивал его смертную оболочку.

Арон поднял жезл. Он все еще ощущал эмоции артефакта, только сейчас жажда Силы сменилась избытком энергии. Когда Арон направил жезл на Уррия, ему хватило лишь смутно очерченного приказа «Освободи его», и из жезла волной потекла Сила. Потек тот самый Первородный Свет. Встретился с той Силой, которая держала Уррия…

Вспышка оказалась столько яркой, что Арон зажмурился, а потом и вовсе закрыл глаза свободной рукой, надеясь только, что его щиты выдержат.

Видеть он не мог, ориентировался лишь на впечатления, которые получал через жезл и через свое чутье. А жезл с каждым мгновением ощущался все более живым, его эмоции — более яркими, более близкими к человеческим. Радость схватки, ярость, восторг. И — еще более сильная радость от победы.

Арон осторожно убрал руку от глаз, открыл их — света на Уррии больше не было, кровавые язвы на коже затягивались. Жезл в руке Арона тоже почти погас, волны Силы стихли.

Уррий прерывисто вздохнул и открыл глаза.

Сперва Уррий видел лишь пятна, одни яркие, другие блеклые. Потом пятна стали уходить, и вместо них проступили очертания домика мертвеца и самого мертвеца. Потом — очертания стоящего чуть дальше Не-злого с жезлом в руке и очертания стены, отрезавшей от дома значительную часть. Жезл и стена были новыми…

— Ты понял, кто на Тебя напал? — спросил Не-злой.

Уррий моргнул, пытаясь сосредоточиться на вопросе. В мыслях царил разброд, воспоминания выплывали отрывистыми образами. Свет. Боль. Нити…

— Это был Солнечный? Это он пытался Тебя уничтожить?

Уррий опять моргнул.

Солнечный? Они с Солнечным всегда недолюбливали друг друга…

Очередное воспоминание поднялось к поверхности разума. Более яркое, чем предыдущие, более полное.

Она летит над облаками в солнечной колеснице, которую влечет гигантский орел.

Конечно, на самом деле ее колесница никакая не колесница уже потому, что у нее нет колес, а орел — никакой не орел, а божественно-модифицированный химероид, лишь внешне похожий на орла. Но это неважно.