«Замечательно», — проговорил в голове Арона Прежний. — «Ты не только дал обещание сделать то, что удалось только однажды и только сильнейшему из богов ценой его жизни, но ты даже понятия не имеешь, с чего начать!»

Арон промолчал, оглядывая озеро. Проплешины все еще выделялись темным по сравнению с нормальным цветом поверхности, но лед над ними стал уже достаточно плотным, и морды тварей Хаоса сквозь него было не разглядеть.

«Или, братец, ты всерьез рассчитываешь, что созданная вами защита простоит до тех пор, пока Древо не закроет доступ тварям Хаоса к мирам? Так вот, не рассчитывай. Из того, что я увидел, ваша защита протянет не дольше десяти-пятнадцати лет. При большой удаче — ну лет двадцать».

«Как ты смог это просчитать?» — спросил Арон.

«Посмотрел, сколько силы у тебя ушло на закрытие одной червоточины, наложил на это их общее количество и добавил в задачу их глубину».

Что-то шевельнулось на периферии зрения Арона. Он резко развернулся — и уставился на бледно-зеленой росток, стремительно тянувшийся из голой земли у самого края озера, рядом с местом, где начиналась ледяная корка. У ростка было два крохотных листа, сложенных трубочкой, но чем выше росток поднимался, тем крупнее становились листья, развертываясь в свой полный размер.

— Что это такое? — очень тихо спросил Уррий. Арон бросил на него быстрый взгляд — Уррий выглядел серым, несчастным и смертельно уставшим.

— Не знаю, — Арон подошел к ростку и — словно что-то подтолкнуло его так сделать — опустился рядом с ним на колени. Протянул руку, но коснуться не посмел — росток одновременно и притягивал, и отталкивал его.

Уррий тоже подошел к ростку и опустился на землю с другой стороны от него. И тоже протянул руку.

Уже распустившиеся листья оторвались от ростка и закружились в воздухе.

Воспитанная за много лет осторожность должна была подсказать Арону не касаться странных предметов, непонятно почему появившихся в странном месте. Но он об этом даже не подумал. Вообще ни о чем не думал — просто наблюдал, как, кружась, сменяют друг друга в воздухе кончик листа и черешок, и как, наконец, лист оказывается на его ладони.

В памяти шевельнулось давнее воспоминание, некогда погребенное под толщей других, но несколько недель назад уже всплывавшее к поверхности.

Раннее детство.

Праматерь, которую он только что, впервые в жизни, увидел.

И ее странный дар — ледяной лист, растаявший в его горячей ладони.

Арон помнил форму того листа, помнил сеть его жилок — и тот ледяной лист один в один совпадал с листом, лежащим в его руке сейчас. Только этот лист не был ледяным и не должен был таять. Но растаял — и впитался в его кожу, не оставив никаких следов. Рядом изумленно втянул в себя воздух Уррий — он тоже смотрел на свою пустую ладонь.

— Что это может… — Арон не договорил. Небольшой росток, только что сбросивший им два своих первых листа, рванулся вверх с новой силой, вытягиваясь на глазах, выпуская из ствола все новые и новые ветки, распускающиеся листвой. Гладкая зеленая кора юного деревца темнела, сменяясь шероховатой серо-коричневой. Ствол расширялся, занимая все больше и больше места.

Арон встал, отступил на шаг, потом еще на несколько — ствол уже стал таким, что его было не обхватить и нескольким людям.

— Уррий, ты знаешь, что это значит? — спросил он подошедшего к нему змеиного бога.

— Наверное, Древо, — ответил тот неуверенно. — То есть, одно из отражений Древа.

— Почему оно здесь?

Уррий пожал плечами.

А отражение Древа продолжало расти. Вот оно достигло уровня самого высокого дерева, которое Арон когда-либо видел, вот превзошло его. А под землей и самую малость над ней ползли мощные узловатые корни.

* * *

Когда запечатывание червоточин забрало божественную Силу Уррия, боли Он не почувствовал, потому что одновременно с чешуей растворилось и Его духовное тело Змея. Сложно болеть тому, чего больше нет.

Все, что Уррий ощутил тогда, была растущая внутри пустота. И, пожалуй, боль была бы даже лучше. Пустота и тянула, и манила, и звала — в чем-то похоже на то, как прежде звала Его Пустыня. И если Уррий до сих пор не знал, что случилось бы, поддайся Он зову Пустыни тогда, Он прекрасно понимал, что случится, если Он поддастся зову пустоты. Через нее войдет Хаос, и то, чего не произошло, когда Он падал с Ветви Древа, произойдет сейчас.

И Уррий держался, тратя на это последние силы, — пока в ладонь Его человеческого тела не упал лист и не впитался. И не заполнил пустоту.

Нет, божественную Силу лист не вернул. И никакой новой Силы тоже не дал. Но зияющая язва в душе Уррия закрылась.

Отражение Древа продолжало расти. Оно бы уже задевало кроной облака, если бы на этом небе облака были. Уррий и Не-злой продолжали отступать перед расширяющимся стволом Древа — пока не оказалось, что почвы под ними больше нет, потому вся она превратилась в переплетенные корни, и они стоят уже на них.

А потом корни вздыбились, опрокидывая их — или нет, не корни. Сама реальность. Она вздыбилась и опрокинулась, закрутилась вокруг них воронкой, и человеческие глаза Уррия заболели от безумного калейдоскопа красок, а Его человеческое тело не могло вздохнуть из-за силы, давящей на грудь.

И все закончилось — так же резко и внезапно, как в прошлый раз, и многообразие и бесконечность красок сменились ровными, успокаивающими оттенками серого. А в центре этого серого стояла женская фигура, как обычно, не способная долго удержать свою материальность.

— Племянник, — Серая Госпожа сделала приветственный жест ладонью. — Я вижу, ты изменился. Вы оба изменились.

Уррий бы высказал Старшей все, что Он думал о ее задании, если бы в этот самый момент Его способность говорить не исчезла под волной вернувшейся человеческой магии. Ощущалось это примерно так же, как в те мгновения, когда Он, еще будучи Существом, впервые обрел к магии доступ.

Сила шла сплошным потоком — как река, прорвавшая плотину — и заполняла каждое свободное место внутри Уррия. Когда поток ослаб и Уррий вновь полностью овладел Собой, желание высказывать что-то Серой Госпоже прошло. Во-первых, толку от этого не было бы. А во-вторых, решение потратить Свою божественную Силу на закрытие червоточин Он принял сам, Она его не заставляла. Никто не заставлял. Он мог узнать, что требовалось, развернуться и уйти.

Но могла ли Серая Госпожа просчитать, каким будет его решение? Зная Его характер? Особенно после того, как Он пришел к ней за душой смертной?

— Вы выполнили мое задание? — спросила богиня Смерти. — Вы остановили распространение гнили?

— Остановили, но временно, — ответил Уррий. И, мысленно прикинув глубину червоточин и потраченную Силу, добавил: — У вас осталось от нескольких лет до нескольких десятилетий — что уж вы все там планируете за это время сделать… Свою часть уговора Я выполнил. Где моя Нисса?