Даже крики людей снизу, заглушавшие двигатель коптербота, оставляли ее равнодушной. Всего несколько минут назад жители были уверены в своем месте в мире. Никто не думал о смерти. Пока трагедия не коснулась лично каждого.

«Они не заслуживают безопасности. Я не заслуживаю безопасности».

– Лодку нашли, – услышала девушка свой голос.

– Где? – спросил Актиниум.

Она знала, что он спросит. Этот юноша, истекавшей кровью ради Силии, плевал на свое благополучие, совсем как Кейси, которую оно тоже больше не волновало.

– Материк-660.

Она назвала координаты острова.

– А ЭТО, – ГОВОРЮ Я, ЗАВЕРШАЯ тур по острову, – хребет.

Мы стоим под его длинной тенью. У меня правило – никогда не перелезать через скалу после заката. Так что поиск деталей для новой лодки может подождать. Мое достижение на сегодня? Умиротворение парня, что стоит рядом.

Он в свитере и слишком коротких для него штанах-карго. Вскидывает голову, отбросив волосы назад.

– Ты действительно забираешься на эту штуку?

– Иногда через день.

– Зачем?

Спрашивает так, будто я умалишенная, что не удивляет. Скала действительно кажется невероятно крутой в сгущающихся сумерках. Даже взгляд на нее возрождает боль в плечах, воспоминания о растянутых сухожилиях и вывихнутых суставах.

Однажды я видела кадры-вспышки своей жизни перед глазами, когда свалилась, добравшись почти до середины горы. Я не преувеличиваю. Даже слышала треск черепа до того, как потерять сознание, и подумала тогда: «Все, наступил конец». До сих пор не знаю, как удалось прийти в себя. Убийственная мигрень разрывала голову, но своих мозгов на земле не обнаружила. Страх застывает в жилах при мысли о том, чтобы все повторить снова.

Но судьба – остаться на острове, навсегда разлучившись с Кей, – хуже смерти. Отворачиваюсь от горы и ее внушительной высоты и иду назад к берегу.

– Я ищу сестру.

Резкие порывы морского бриза, соленого и холодного, шуршат в редких кустарниках, цепляющихся за скалы, собирают рябь на лужах с дождевой водой.

– Мне показалось, ты говорила, что остров заброшен.

– Так и есть.

– Тогда где твоя сестра?

Он плетется сзади. Подождать? Улитка! Не хочется тормозить из-за него.

– Там, – киваю на ходу. – Где-то за морем.

На земле сланец постепенно превращается в гравий, а гравий – в песок. Остров достаточно мал. Если постараться, то можно услышать шум волн, бьющихся о берег.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает мой гость.

Оказалось, он не смешной и не ироничный. Теперь, оправившись от смертельного страха, даже начинает раздражать.

– Где еще ей быть, если здесь ее тоже нет?

Решительно наступаю прямо в лужу, разбрызгивая дождевую воду.

– Она может быть мертва.

Останавливаюсь. Ветер стих. Остров безмолвный, мертвый. Я даже океана больше не слышу.

– Она не умерла.

– Откуда ты знаешь? – повторяет он, наконец догоняя меня.

Парень совсем запыхался. От этого его голос еще более красив, а глаза, в единственно доступном для меня оттенке серого, блестят от эмоций. Думаю, беспокойством. Я и возмущена, и тронута: спрашивает, потому что ему не все равно. Его вопросы законны и важны. Только я не могу их слышать.

Откуда ты знаешь?

У меня нет ни доказательств, ни фактов. Только вера в сердце, надежда, которая цветет в одни дни больше, в другие – меньше. Живое существо, которое я должна защищать любой ценой. Отвожу от парня глаза.

– Просто знаю.

– Итак, этот хребет, – он старается идти в ногу.

Замедлить шаг? Но я назло ускоряю его. Сумерки окутывают остров, затемняя камни под ногами.

– А что на другой стороне?

Мы достигаем небольшого сланцевого рифа. В отличие от хребта его не нужно обходить.

– Детали для лодок.

– Ты, – он делает усилие, перелезая через риф позади меня, – строишь их?

– Нет. Арендую в пляжном магазине.

– Тебе удалось добраться до другой суши? – продолжает, то ли игнорируя мой сарказм, то ли не замечая его.

«Что из двух? – я не понимаю. – Джоули, неужели теряю сноровку?»

– Что, если там ничего нет?

Вопрос обжег, словно холодный ветер.

– Почему так говоришь? – резко выдыхаю я. – Ты что-то помнишь?

Скалы уменьшаются в размерах. Мы отходим от них на приличное расстояние. Они вырисовываются, отбрасывая тени. Земля, обычно гладкая, кажется, испещренной поверхностью другой планеты.

– Нет, – искренно признается парень.

– Послушай, милый. – Мы, наконец, добрались до гравия. В слабом свете виднеется задняя часть дома М.М. – Не знаю, кто ты и откуда. Но все эти годы я прекрасно справлялась одна. Я собираюсь убраться с этого острова и не жду от тебя помощи. Не разрушай мою веру. Это все, о чем я прошу.

– Твоя вера.

– Ага.

– …может убить тебя, – заканчивает он.

– Мне не привыкать, – отвечаю, не останавливаясь.

Мы молчим до конца прогулки.

* * *

На ужин одуванчики и восьмиконечные листья дерева – не лучшее блюдо для ознакомительной островной кухни. Мой гость, скривившись, крутит их на тарелке.

– Ты смогла выжить, питаясь этим?

– Нет.

– Тогда что ты обычно ешь?

– Печенье из таро.

– Где оно?

– Растворилось в море.

– Как?

Я кладу на стол вилку М.М. Беседа всегда так утомительна?

– Забрала все печенье, что вырастила, когда поплыла на поиски сестры. Но мы попали в шторм.

– Мы?

– Хьюберт и я.

– Хьюберт?

– Его больше нет.

Молчание.

Снова беру вилку, но не ем. Живот урчит. Без сомнения – несварение желудка. Жду, когда парень продолжит изрыгать вопросы. Жду его скептицизм и недоверие.

– Таро, – произносит он, – осталось что-нибудь?

Наконец-то. Вопрос, ответ на который растет на заднем дворе М.М. Встаю с места.

– Давай посмотрим.

Мы выходим на крыльцо. Такую ночь я люблю. Бесконечную. Спокойную. Луна белая, как солнце, а небо приобретает более насыщенный оттенок серого, чем днем. Дни тоже люблю. Но ночами, наблюдая за серебристым пляжем и водой, похожей на вулканическое стекло, я, неспособная различать цвета, чувствую себя менее обделенной.