Хотя, вру. Я к урологу пошел, чтобы проверить, что у меня там на писькином фронте. Умный человек мне сказал, что надо бы родить дите, чтобы передать ему накопленное.

— Если уже к сорока трем годам от тебя никто не залетел, то, боюсь, на писькином фронте беда, — с таким ехидством добивала Василиса, что мне захотелось ей хорошенько вмазать.

— Вообще-то я дважды папа, биологический. А в целом трижды. Поэтому на писькином фронте у меня точно не полные кранты. Проверим, Василисушка, через пару лет. Нам же хватит потрахаться впрок годик-полтора? А потом, думаю, порадуем твою маман. О, забыл, судя по разговору, еще и бабулян.

— Не порадуем. И где твои дети?

— Примерно там же, где и моя покойная жена.

* * *

Если сначала я был удовлетворен тем, что Вася захлопнулась с виноватым лицом, то очень быстро понял, что сказал я это, в общем-то, зря. Одно дело закрыть ей рот на время, другое — получить полное молчание на весь оставшийся путь. Шаг вперед — два назад. Ну охренеть, как классно. Молоток, Соболев.

— Не надо, я не инвалид. Сама справлюсь, — отхожу в сторону, как только Василиса вместо того, чтобы опереться на протянутую мной руку, одернула ее.

Вот же упрямая. Дикарка. Ну, в принципе, оно и понятно, от чего здесь такие перепады настроения. Как бы тут кто не втирал, а не траханная баба — не счастливая баба. А то, что Василиса давно не траханная — факт, который подтверждает не только поведение Васи, но и ее подружка-прошмандовка.

— Иди домой, — останавливается у калитки и дает ясно понять, что дальше мне вход закрыт. — Уже, конечно, поздно прикладывать лед, но хоть мазь наложи. Гематомы могут быть. И да, спасибо, что помог с оливкой. И за разговор в машине извини. Хотелось тебя уколоть, сама не понимаю зачем.

— Звучит как прощание. Видала, Василиса Петровна? — тычу ей фигу в нос. — Даю тебе денек на оклематься, потом будем трахотерапивиться.

— Мечтать не вредно.

— Я давно уже ни о чем не мечтаю. Давай помогу тебе зайти в дом. Ты ж голодная. Давай что-нибудь быстро сварганю?

— Ты хочешь помочь мне за возможный секс?

— Скажешь тоже. Просто так, а там уж как сама захочешь, — ну наконец-то вижу на лице Василька едва заметную улыбку.

— Ну раз хочешь помочь просто так, тогда помогай. Мне надо полить огород, — ну кто тебя за язык тянул, полудурок?

— Спалить огород? Да запросто. Торф хорошо горит.

— Полить огород. На каждом углу стоят бочки. Помидоры и огурцы надо поливать воню… перегноем. Это который в синей бочке.

— Ну, конечно, полью, зая. Что-нибудь еще? — а это я нахера ляпнул?

— Вообще хорошо бы подвязать огурцы в самом большом парнике, они наконец-то стали расти, — идиот, а не полудурок.

— Это все?

— Если ты не устанешь, хорошо бы еще собрать черную смородину. Я на одном кусте не успела, а завтра весь день обещают дождь.

Я в домике… я в домике. Ебушки-воробушки, за что? Сколько она вчера это все делала? Три часа? Или больше? Может, притвориться мертвым? Нет, это же не сон.

— Конечно, все сделаю. Не переживай.

— Смородину нужно собрать в желтое ведерко. Оно на табуретке около сарая.

— Соберу. Только быстро домой сгоняю. Переоденусь. А заодно и помощника своего позову. Это, кстати, и есть мой брат из Дна. Мы с ним вдвоем быстрее управимся. Или ты против?

— Не против.

* * *

— Матерь Божья, как так, Петр Васильевич? — обводит меня взглядом Медведев, как только я вхожу в свою избушку.

— Маленький казус. Расскажу за делом. Давай живо со мной на участок Василисы. Будем поливать ее огород. Ну и смородину соберем.

— А я тут причем?

— Ну ты типа мой брат троюродный. И помощник в одном лице.

— Какой брат?

— Из Дна. Город такой.

— Дно.

— Да одно говно. Да простят меня днончане, давай живее, Миш. И давай договоримся — никаких косых взглядов в ее сторону. Сделай вид, что она тебе нравится.

— А может, все бросим, и вы вернетесь в привычное для себя русло?

— Нет, не можем.

— Стойте. Одних штанов мало. Футболку наденьте. Комары еще покусают.

— Да прям, пусть смотрит на меня такого красивого без футболки. А она будет смотреть из окна, уверяю тебя. Все, пойдем работать.

Выдохся я примерно через полчаса. И пришел к выводу, что Василиса такая не от недотраха и отсутствия нормального мужика, а от этого сраного огорода. Какой тут секс после такого? И это все еще после работы…

— Короче, надо избавить ее от всего этого, — обвожу взглядом ее огород.

— Нашествие тли? Саранчи? Пожар? Нет, тут торф, это очень опасно. Да и жалко такой огород.

— Миша, мать твою, ты, блин, обычно умнее меня. Надо просто улучшить ей жизнь. Облегчить. Какого хрена она носит ведрами воду по всему участку? Почему не придумать какую-нибудь систему, которая при нажатии кнопки будет все ей поливать? Может, даже дистанционно.

— Да, вы правы. Надо завтра заняться изучением.

— Сегодня. Чтобы завтра все установили. Я не хочу проводить вечера вот так. А если не я это буду делать, значит она, что то же самое.

— А знаете что… никогда не думал, что скажу это, но может, все-таки лучше все сжечь? Вы ведь осознаете, что она куда-то девает выращенные овощи и ягоды?

— Продает? Ну и что? Попросим кого-нибудь выкупить.

— Если бы. Закатки, Петр Васильевич. Она делает закатки. И знаете, кто ей будет помогать резать кабачки и прочее на салаты?

— Ты?

— Нет, вы. Либо все сожгите, либо бросьте все и вернитесь в родные пенаты.

— Видал сосун? — тычу фигой теперь уже Медведеву в нос. — Если бы я каждый раз бросал все, что трудно — спился бы как половина моих детдомовцев и ничего бы не добился.

— Вообще-то вы тоже злоупотребляете.

— Ну не под забором же. Вообще молчи, подвязывай давай эту херню.

— Дедушкина внучка.

— Чего?

— Не херня, а дедушкина внучка, сорт такой. Тут же написано.

— Ебанутые, — махнул рукой и вышел из парника.

Еще через час я подумал, что проще сдохнуть. Кажется, возле этого куста черной смородины меня и похоронят. Удивительно, но уже содержимое бочки, которым мы напрочь провонялись с Медведевым, кажется мне сущим пустяком. Моя поясница плачет горькими слезами, а плечи вообще как будто онемели.

— Может, и вправду сжечь?

— Я пришел к выводу, что не поможет, — уставшим голосом произносит Миша, пододвигая новое ведро. — Потому что ваша неудачно выбранная суженая за всем бдит. Вы в курсе, что она смотрит на нас