— А это что за птица? — почему-то шепотом спросил он меня, увидев очень пестрого попугая с хохолком на макушке.

— Райская птица, — пошутил я, — специально для «новых русских» выведена и завезена в Россию.

— Шутишь?

— Почему шучу,

— «Птичье молоко» ведь есть, — есть и райская птица, были бы деньги.

В доме работал скоростной лифт. Он за несколько секунд бесшумно поднял нас на двенадцатый этаж. Хват вставил пластиковую карточку в специальную прорезь, послышался щелчок. Двери в его квартире были сделаны на фотоэлементах, при твоем приближении они сами автоматически открывались. Я подумал, что Данила вынесет от посещения квартиры Хвата в три раза более сильное впечатление, чем при посещении Третьяковской галереи. Похоже, так оно и было.

— Можете посмотреть квартиру, только ничего не трогайте, — разрешил Хват.

Мы с Данилой чуть не заблудились. Сколько же комнат в ней? Шесть, семь?

— Как ты думаешь, зачем ему два туалета? — спросил меня приятель, немного подавленный показной роскошью и великолепием огромной квартиры.

— Один для старших членов семьи, другой для младших или для жены, — сказал я первое, что пришло мне на ум.

— Нет, не для этого, он ведь не женат.

— А для чего, по-твоему?

— Квартира большая. Вдруг живот схватит, — чтобы успеть добежать!

Я вышел на огромную лоджию. С нее великолепно были видны кусты, в которых мы недавно сидели. «Если Хват наблюдал сверху за джипом, он должен был видеть нас», — сделал я вывод. Я не сказал Даниле, что в той упаковке, где сверху лежит прибор, в остальных четырех коробках находится наркотик. Он не поверил бы мне.

— Райская птица, — пошутил я, — специально для «новых русских» выведена и завезена в Россию.

А еда у «нового русского» не понравилась Даниле. На кухне он обследовал все кастрюли. Хват питался в основном кашами.

Попив чаю, мы спустились вниз. На выходе Хват сказал консьержу, что обратно будет в понедельник.

— А зачем он его предупредил? — думая, что я и это знаю, как обычно, спросил меня Данила.

— Чтобы он ему молоко на эти дни отключил.

— У Данилы вытянулось лицо.

— Ты серьезно?

— Не веришь, сам спроси. В таких домах молоко из крана бесплатно льется. — Я сохранял полную серьезность.

— Вот это да! Не жизнь, а малина. И козу держать не надо, — позавидовал Данила и добавил: — Могли бы и сгущенное пустить.

Не успели мы проехать на джипе сто метров, как наткнулись на Цезаря с Бачком, стоящих у «Форда» со спущенными колесами. Рядом припарковалась техпомощь. Хват притормозил около них и вежливо спросил:

— Могу чем-нибудь помочь?

— Только одним, если подскажешь, кто нам такую пакость подстроил? — Бачок с Цезарем с сожалением смотрели на джип Хвата, в котором уплывал аппарат для открывания сейфов и остановки двигателей и четыре коробки с наркотиками.

И тут не к месту вылез со своим языком Данила. Он сидел на переднем сиденье, и поэтому я не мог его ни толкнуть ногой, ни мигнуть ему. Нашел с кем из-за торта счеты сводить.

— Бомж здесь бегает, такой веселый, Кузьма его звать.

Данила не мог и подумать, что Кузьма, этот потрепанный жизнью мужичонка, потреплет еще многим нервы. Зря он его сдал. Цезарь как взбеленился. Он вдруг покраснел, потом побледнел, а потом оскалил зубы. Его распирал гнев, он с недоумением сказал:

— Не может быть, это мой человек.

Теперь для меня ситуация становилась совсем запутанной. В чем сошлись интересы Кузьмы и Цезаря, убей меня, я не понимал. Неужели Кузьма для него тащил из машины коробки с тортом? Невероятно.

— Спасибо за информацию, — вежливо поблагодарил нас Бачок.

Хват поднял руку в прощальном приветствии, и мы выехали на Профсоюзную улицу. Я обернулся и посмотрел назад. Цезарь оттолкнул молодого парня-слесаря и сам, как сумасшедший, крутил гайки.

На Профсоюзной, самой длинной в Москве, улице иногда случаются пробки. В одну из них мы и попали. Я выглянул в окошко. У тротуара, спиной к нам, трое мужчин возились с колесом. Я собрался уже посмотреть в другую сторону, когда у одного из них мне показался знакомым мощный загривок. Ба, да это же Бугай. И Хомут рядом, а третий — Кузьма. Повернувшись спиной к потоку автомобилей, они бортировали покрышку. Работали Бугай с Хомутом, а Кузьма стоял рядом и учил их жизни:

— Неужели вы, наивные, думали, что так легко от меня отделаетесь? Я же по вашим глазам видел: кинуть меня хотите — вот и проколол одну шину, чтобы не удрали.

— Подай ключ, не молоти языком, без тебя тошно, — окрысился на Кузьму Хомут.

— За услугу надо платить. За все в этой жизни надо платить. Кто вам рассказал про наркотики? Я. Кто вам показал, где они находятся? Снова — я. Кто проколол покрышки конкурентам? Обратно — я. Кто должен был номер перебивать? Опять — я. Куда ни кинь, везде — я.

— Как — ты? — выпучили глаза Хомут с Бугаем. Бугай держал в руках монтировку, а Хомут — молоток. Даже я удивился. А Кузьма вправлял молодежи мозги.

— А так. У меня знаешь какая квалификация — я тебе луноход соберу и разберу, а номера мне перебить — тьфу, плевое дело. Так что в одиночку вы не вытянете на деревне. Единоличник давно не в почете, нужна кооперация. Вы — угонять, я — номера перебивать, замкнутый цикл называется. Я лучше к вам сермяжным в команду пойду, надоело мне с Цезарем работать. Хотя, честно сказать, он такие документы на машины делает, пальчики оближешь. Ни одно ГАИ от на стоящих отличить не может. Как и я, он специалист высокой квалификации. Но жадный, за перебитые номера мне платит всего триста баксов.

— Пятьсот будешь получать, — сразу предложил Бугай.

— Эх, еще приборчик бы достать, — размечтался Хомут.

— И монтировкой обойдешься, — Бугай разбил хрустальную мечту Хомута.

Поток машин тронулся с места. Я посмотрел вслед спевшемуся трио. Они уже закручивали гайки.

Совершенно случайно, глянув себе под ноги, я увидел барсетку Цезаря. Как же я не обратил внимания на то, что, когда он выходил по моей просьбе из джипа, руки его были пусты.

Я незаметно поднял ее с пола. Некрасиво шарить по чужим вещам, но здесь был не тот случай, когда думают о приличиях и морали. Устроившись поудобнее за спиной Хвата, я открыл ее. Банковские карточки, визитки, паспорт с рожей хозяина — и вот, наконец, то, что я искал. Техпаспорт на джип «Гранд Чероки» 2001 года выпуска, двигатель № 5564367. Я посмотрел на обратную строну технического паспорта. В графе «владелец», стояло: Сопель-Шереметьева Нина Николаевна, то есть было вписано имя невесты Гориллы с новой фамилией, фамилией законного мужа. Все документы я положил обратно в барсетку и бросил ее на пол, а техпаспорт на имя жены Гориллы положил себе в карман.