Держи, Данила, карман для денег шире.

«Вот теперь и посмотрим, как вы выкрутитесь из этого положения, — подумал я. — Я согласен, вскрывайте при нас коробки с тортами».

Мы занесли все коробки на кухню и остановились в ожидании.

— Пойдемте, я вам покажу, где будет свадьба, — предложила нам всем Нинэль.

Вчетвером мы вошли в обеденный зал. Столы стояли буквой «Т», застланные скатертями.

— А я вам приготовила угощение, садитесь за стол, — как радушная хозяйка, Нинэль подталкивала нас с Данилой к столу, — сейчас принесу.

И пока мы с ним не сели за стол, она от нас не отошла. В ее словах и жестах было столько напора и доброжелательности, что, если бы я не знал, что за товар привез ей Хват, порадовался бы за Гориллу, что нашел себе такую невесту. Она вышла на кухню и высыпала в кастрюлю, из которой поднимался пар, что-то наподобие вареников:

— На Кавказе называются хинкали, у узбеков — манты, у татар… хотя неважно, сейчас сами попробуете, пальчики оближете.

Данила в предвкушении необыкновенного блюда уже сглотнул слюну.

— Хват, — Нинэль многозначительно посмотрела на нашего возничего и кивком головы позвала его на кухню. «Началось», — подумал я. За детей, что ли, нас считают, даже дверь не закрыли. Перегнувшись через стол, я увидел, как Хват торопливо развязывал одну из упаковок.

В это время Нинэль вошла с огромным подносом, на котором дымилась гора хинкали. Она поставила его перед нами и сказала:

— Сто штук! Накладывайте сами в тарелки.

Я с сомнением посмотрел на поднос. На нем лежала еда для четырех здоровых мужиков, если они будут запивать ее пивом. Да и то, съедят ли все?

Данила, отправив первые хинкали в рот, что-то нечленораздельно промычал. Нинэль, не сомневаясь, что на подносе останется еще как минимум половина, сказала:

— Не волнуйтесь, не пропадет: сейчас подъедет Горилла, и Хват еще не ел. Я вам еще перца, уксуса и сметаны принесу на выбор.

Данила согласно кивнул головой, в блаженстве закрыв глаза. А мне ее хинкали не лезли в рот. Я снова, перегнувшись через стол, заглянул на кухню. Наркотик лежал в той упаковке, где осталось четыре коробки торта. Как раз ее сейчас развязал Хват.

— Нашел, — обрадованно сказал он подошедшей Нинэль.

— Тяжело было достать?

— Конечно. Товар-то специфический, в Средней Азии да на Востоке его в основном употребляют, а у нас в России предпочитают мак.

— Куда его понадежнее положить на время? — решила посоветоваться с ним Нинэль.

— Клади вон в кастрюлю, — недолго думая, предложил он.

— В первый же день после свадьбы и пойдет в дело, — похвалилась Нинэль.

— Так скоро? — удивился Хват.

— А чего тянуть. Пока родня здесь, на ней эксперимент и поставим, а дальше в городе буду распространять.

Они разговаривали, как два старых знакомых, будто знали друг друга несколько лет. Есть такая категория людей, которые через минуту вписываются в любой коллектив, покоряя его своим обаянием и сердечностью. Нинэль, неделю назад встретив Гориллу, через полчаса после знакомства поставила его перед выбором: или четыре пуда украденной платины, или ее четыре пуда и свадьба. В глазах Гориллы четыре пуда Нинэль перевесили четыре пуда платины. Если бы не эта дрянь — наркотики, — я бы сказал, что он не прогадал.

А Данила был полностью покорен Нинэль, как раньше моей бабкой. Сейчас встанет из-за стола и скажет свою знаменитую фразу: «Сильный обед дала».

Хинкали исчезали с ужасающей быстротой. Зря она сказала, что этой порцией собирается накормить еще Гориллу и Хвата. За столом Данила не любил конкурентов. Пусть соперники соревнуются в другом месте. Когда поднос опустел, я потянул его из-за стола:

— Пойдем, заберем свои торты и по домам, до завтра.

Мы вошли на кухню. Переложить из четырех коробок в кастрюлю несколько десятков пакетиков — минутное дело.

«Хитрая Нинэль. Специально нам вывалила на стол сто хинкалей, чтобы было побольше времени поискать по коробкам, — подумал я. — У-у, змея».

— То, что не доели, не волнуйтесь, не пропадет, у нас поднос общий бывает, один на стол.

— Можете взять свои торты. Мы с вами в расчете? — спросила нас счастливая невеста.

Не получилось Даниле всучить ей десять тортов. Она, после того как нашла свой товар, белый порошок, как бы еще не попросила обратно те пятьсот рублей, что дала сверху. Я подсчитал, какое количество тортов мы должны взять. Двадцать купили, один съели, пять сейчас отдаем за тысячу рублей. Итого забирать — четырнадцать штук. Многовато что-то. Ну да ладно, завтра разберемся. А Нинэль провожала нас, как нагруженных мулов, через зал ресторана. Когда она глянула на стол и увидела пустой поднос, то не поверила своим глазам.

— Может, собаки съели? — Она заглянула под стол: никого. И на улице в районе пятидесяти метров никого не было. Она удивленно посмотрела на меня с Данилой:

— Ребята, и вы все их съели?

— Он один, — я кивнул головой на Данилу.

Она заливисто расхохоталась и вдруг резко обо рвала смех. Затем сделала предложение Даниле:

— Заходи иногда, я тебе обеспечу клиентов, будешь на спор есть.

Данила чуть не расцеловал ее на прощанье. В это время подкатил на «Мерседесе» Горилла и припарковал свою машину рядом с джипом Хвата. «Пусть теперь дожидаются, пока им сделают очередную порцию», — подумал я со злорадством. Хоть здесь мы бандитов уели, вернее, один Данила уел. Нагруженные четырнадцатью коробками с тортами, мы держали путь к нему домой. Там можно спокойно поговорить. Бабка была в больнице. Коза под присмотром покровителя животных. Лучшего места не найдешь. И Настя сидела на лавке у ворот.

Пока Данила таскал торты в прохладный погреб, я рассказывал Насте о нашей поездке. Опустив неинтересные подробности, я описал, как мы краем глаза подглядели выгрузку большой партии наркотиков, доставленных узбеком в Москву. Как вычислили пароль, по которому в фирменном магазине отпускали наркотик более мелкими партиями. Двумя мазками я обрисовал героическую борьбу Данилы с бомжем Кузьмой. Настя хохотала. К нам присоединился Данила. Сжато, уже обоим, я рассказал остальную часть наших приключений, как мы вместе с Хватом привезли в наш городок партию наркотиков и передали их невесте Гориллы.

— Почему ты раньше не намекнул мне, — взвился с места Данила, — я бы ее поганые хинкали и в рот не взял.

— Вот поэтому и не рассказал, готовить тебе обеды дома некому, а она хоть одно доброе дело сделала — накормила тебя.

— Да, ничего вкуснее я еще не ел.

— А что за прибор лежит у коробке из-под «Птичьего молока»? — спросила Настя.