руках она шла к реке, читала молитву и набирала воду, которую несла на пашню, где ее и выливала. Так она повторяла три раза, а после уходила домой. Верили, что после непременно пойдет дождь.

Наши предки полагали, что именно пожилые женщины были носительницами знаний об обрядах и обычаях, которые им непременно следовало передать следующему поколению.

Бобыли и вековухи

Традиционные русские семьи были большими. Молодые парни и девушки непременно должны были вступить в брак и обзавестись детьми. В большинстве своем молодежь стремилась к этому и торопилась создать свою семью. Парню это давало возможность участвовать в сельском сходе, приобрести новый статус и уважение в сообществе. Девушка обретала защищенность и возможность реализовать свою главную жизненную задачу – рождение и воспитание детей.

К безбрачию в среде русских крестьян относились крайне отрицательно. Длительная разборчивость в выборе спутника жизни была делом рискованным. Сельские девушки в двадцать один – двадцать четыре года считались засидевшимися в девках, и с каждым годом их шансы на замужество резко уменьшались.

Девицу, на долю которой не выпало замужество, обычно называли старой девой, вековухой, седой макушкой, непетым волосьем. Последняя фраза появилась благодаря традиции надевать невесте на свадьбе платок замужней бабы. Присутствующие при этом обряде женщины пели песни о том, что девичья вольная жизнь закончилась, отныне молодую ждут семейные радости и горести. Старым девам таких песен не пели, обряд не проводили, волосы платком не покрывали. Отсюда и «непетое волосье». Этот «титул» девица приобретала тогда, когда все ее сверстницы уже выходили замуж.

Надо сказать, судьба у вековух была незавидной. Недаром сложилась поговорка «Жизнь без мужа – поганая лужа». Старую деву переставали приглашать на посиделки и гулянья. «Как сорока на березке – все сидит и сидит», – говорили раньше.

Да и по возрасту старая дева уже не подходила для общения с молодежью – в забавах участвовать неинтересно и общих тем для разговора нет.

В общество замужних женщин девица также не вписывалась. Ведь она «не познала жизни»: не жила с мужем, не видела радости и тягот семейной жизни, не познала счастья материнства. Замужние опытные крестьянки не допускали вековух в свой круг. По сути, старые девы были изгоями, относились к ним как к людям ущербным.

К тому же вековуха должна была по-девичьи заплетать волосы в одну косу и носить девичью одежду. Самостоятельно она жить не могла – жила вместе с родителями или с семьей брата.

Дни старой девы проходили по особым правилам. Как и все члены семьи, она много работала: в поле, в хлеву, возле печи, занималась воспитанием племянников. А вот участвовать в деревенских гуляньях, петь и танцевать вековухе не позволялось.

Не готовила она еду для свадебного торжества, не пекла хлеб для семьи, так как считался он символом семейного благополучия.

Плохой приметой было и присутствие вековухи при родах женщины или отеле коровы: считалось, что муки роженицы от этого усилятся – ведь старая дева их не испытала.

Конечно, жизнь незамужней девы во многом зависела от ее семьи, от материального достатка. Если семья зажиточная, а люди добрые и работящие – девке жилось неплохо. А вот если родственники были бедны, судьба вековухи могла сложиться печально – бедняге ничего не оставалось, как превратиться в «побируху» и просить подаяние.

Иногда вековухи становились божьими странницами – они ходили по святым местам, молились за себя, своих близких, за «весь крещеный мир». Божьи странницы часто объединялись в небольшие группы – так было веселее и безопаснее. Они были бескорыстны и не стремились к материальным благам. За это простой народ их уважал…

В прежние времена в русских деревнях и неженатые мужчины, конечно же, тоже встречались. И называли их бобылями, бобычами, холостяками, девунами.

В народной традиции к мужскому безбрачию также относились отрицательно, оно порицалось обществом. «Без жены жить – свет коптить, с женой жить – гоже!» – гласит народная пословица.

Стоит отметить, что в русской деревне неженатые крестьяне встречались достаточно редко: обычно это были очень больные мужчины. Случалось, конечно, что и здоровый мужчина ходил в бобылях. На такого деревенское общество смотрело крайне неодобрительно. В народе полагали, что если мужик до тридцати лет не женился, то он уже вечный холостяк.

В Калужской губернии о бобылях так говорили: «он не женится, потому что чирямонай» (от слова «церемонный»).

Впрочем, существовала и весьма весомая причина, по которой мужчина вынужденно становился бобылем. Это длительная служба в царской армии, которая в XIX веке составляла пятнадцать лет, а в XVIII – все двадцать пять!

При таких обстоятельствах парень, который до ухода на службу не успел жениться, был обречен на безбрачие. Мужчин такой статус во многом ограничивал. Даже взрослый мужик не мог стать хозяином-большаком, а умного и деятельного бобыля не выбирали на должность в общине. Неженатый крестьянин, как правило, не владел земельным наделом, а был «захребетником» – жил у чужих людей или работал по найму батраком или пастухом.

Община строила бобылю отдельную избу где-нибудь на краю деревни. И порой таких изб набиралась целая улица. В Пензенской губернии, например, улицу, где жили холостые отставные солдаты, называли «капказ», по аналогии с Кавказом, который тоже на краю государства. В Нижегородской губернии подобная улица называлась «сирофки», от слова «сирота».

Тяжелее всего приходилось старым и больным бобылям и вековухам, у которых не было ни детей, ни внуков. Впрочем, таких бросать было не положено. За старыми и немощных бобылями и вековухами ухаживали соседи, знакомые, жители селения…

Овдоветь – что живой смертью умереть

Еще одним социальным статусом, который воспринимался деревенским обществом как ущербный, было вдовство. «Овдоветь – что живой смертью умереть», – говорили в народе. И действительно, потеря супруга – горестное состояние человека.

Вдова соблюдала траур по мужу от шести недель до года. Ей полагалось носить траурную, «печальную» одежду. В одеянии крестьянок присутствовали темные и, как ни странно, белые цвета. Белый – цвет перехода человека в новый статус. Так, в Пензенской губернии в течение первого года траура вдове полагались «кручинная» белая рубаха с минимальным количеством вышивки, белые платок и передник. «Печальную» одежду носили и все родственники усопшего, но вдова дольше всех.

Жизнь женщины после потери мужа могла сложиться по-разному, в зависимости от ее возраста, семейного статуса и наличия детей. Бездетная вдова, прожившая с мужем непродолжительное время, по истечении шести недель траура возвращалась в отчий дом, к отцу и матери, получив малую часть имущества мужа.

Беременная вдова или имеющая детей (особенно мальчиков), как правило, оставалась в семье мужа. Но если у нее были одни дочери, она могла вернуться в дом родителей.