и зажёгся только в гостинной, куда мы с Тимуром и прошли. Жена Лебедева была на голову выше мужа, но тот решил обогнать супругу по широте. Этакие Полкило и Ляля. В халатах, встревоженные, глаза в панике мечутся по моему лицу, но почему-то они вызывали у меня только презрение.

— Что случилось? — запричитала женушка. — Что-то с Риночкой? Она впорядке? Господи, Олег, что происходит?!

Да заткнись ты уже, женщина! Оставив этот поток вопросов без внимания, я повернулся к главе семейства.

— Нужно поговорить. Наедине.

Мужчина кивнул и указал в сторону коридора.

— Пойдёмте в мой кабинет. Там не помешают.

Битый час Тимур обговаривал с Лебедевым план действий, но тот либо слишком тупой, либо слишком напуган, чтобы воспринимать информацию как следует. Я видел что они очень дорожили дочерью, но показать можно что угодно. Моя мать тоже делала вид что любит меня, лишь бы я приносил украденные мною деньги ей в первую очередь. Лишь ближе к подростковому возросту я начал видеть её истинное лицо. Наркота стала для неё настолько важна, что когда она умерла от передоза, я испытал облегчение.

— Ты же защитишь её, Грешник? — спросил Олег, когда мы спускались по крыльцу. — Марина всё что у меня есть.

Я остановился на последних ступенях и достал пачку сигарет.

— Защищу, — закурил, сделал затяжку. — Если ты и твой безопасник не будете крутиться под ногами.

— Но я должен быть уверен что с ней всё впорядке. Сергей…

— Сергей привлекает лишнее внимание своими посещениями, — не выдержал я. — Либо всё идёт как хочу я, и девчонка в конце возвращается домой. Либо я отправляю её до Градсбурга пешком с кучей жаждущих расправы на хвосте. Таковы мои условия.

Олег мрачно рассмеялся, качая головой.

— Мне говорили что ты мразь, не послушал…

— Это твои проблемы, а сейчас речь идёт о твоей дочери.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Но если хоть волосок…

Я рассмеялся над его наивностью, усаживаясь в машину.

— Даже если я решу с ней что-то сделать, ты бессилен против меня, Олежа. Запомни это.

Захлопнув дверцу под возмущённое пыхтение мера Градсбурга, отправил водителя обратно в «Лайм». На сегодня всё. Организм требовал разрядки, и я намеревался принять душ и отправиться к одной из своих любовниц, но когда вошёл в комнату, то обнаружил ревущую Марину. Она сидела на кровати перед включенным телевизором и обнимала подушку, глотая крокодильи слёзы. Это настолько удивило меня, что я так и замер на пороге, снимая пальто. Почему она плачет? На экране титры какого-то фильма, а девчонка чуть ли не воет.

— Марин? Что с тобой?

Она поднимает на меня зарёванное лицо и машет на телевизор рукой с пультом.

— Фильм… — шмыгает носом, — про собачку! Там… Там хозяин умер, а она ждёт!

Фильм. Про собачку. Я не понимаю женщин. Продолжил снимать верхнюю одежду, а девчонка вдруг утёрла щёки и вскочила с кровати.

— Ты, наверное, голоден! Я пюре с котлетами приготовила, сейчас разогрею!

И, хромая, помчалась на кухню. Эти американские горки в её настроении немного выбили из-под меня почву. Повесил, наконец, пальто на сраную вешалку и остановился у полки, снимая часы. Марина всё порхала по кухне, что начало меня напрягать. Слишком всё правильно. Слишком по-домашнему. Она в пижаме с какими-то мультяшными кроликами. Запах еды. Раньше я заказывал на несколько дней вперёд в ресторане рядом. Там готовили домашнюю еду и фасовали по контейнерам, что было мне удобно, а теперь на моей кухне хозяйничала Марина.

— Не разогревай, — попросил, пока не достала из холодильника кастрюлю и сковороду. — Я приму душ и снова уйду.

И именно так я и сделал. Проигнорировал её разочарование, принял душ и покинул квартиру, оставляя девчонку на саму себя. Хватит. Пора завязывать с этим. У меня есть на кого тратить и деньги, и силы, а с этой пигалицей я трачу ещё и нервы.

Оставил Тимура в клубе за главного и отправился на квартиру к Лу. Вот кто знает своё дело. Я даже не обязан предупреждать, она всегда готова к моему приезду. Вот и сейчас раскосые глаза зажглись от предвкушения, и китаяночка помчалась готовить для нас постель. Налив себе вискаря, подождал пару минут и вошёл в спальню. Лу была обладательницей шикарного тела и лица. Бывшая Королева красоты, модель и послушная шлюшка. Красное кружевное бельё отлично сидело на смуглой коже, будоража кровь.

— Разденься.

Закусила губу, села, расставив колени пошире, и расстегнула лифчик. Сочная грудь с большими сосками манила, а тонкие пальчики уже начали ласкать хозяйку.

Но это не то. Уже не то. Нет в ней той чистоты, что была в моём Котёнка. Загнанном в угол, облезлом, маленьком котёнке.

— Я плохо стараюсь?

Неуверенно и испуганно. Да. Испугано. В ней был страх. Почему? Неужели я настолько пугаю? Я ведь ничего ей не сделал. Пальцем не тронул, дарил дорогие побрякушки, давал денег сколько попросит. Так откуда этот страх в глазах?

— Нет. Ты молодец.

Провёл пальцем по её щеке, надавил на нижнюю губу, и девочка послушно его облизала и принялась расстегивать ширинку. Когда рот сомкнулся на моём члене, я прикрыл глаза, но… Но видел белобрысую головку. Память сама услужливо подбрасывала фантазии с мелкой пигалицей, и что-то внутри меня просыпалось. Что-то первобытное, яростное, огромное. Мне всегда было плевать на баб. На их чувства, желания, страхи. Но в этот раз в голове что-то прорычало: «Моё». Вспыхнула ярким фейерверком мысль, что я не должен это потерять. Я обязан сохранить, защитить, сберечь.

Дёрнул Лу за волосы, заставляя её упасть на кровать, и взял её сзади, но Лу не принесла мне того удовлетворения, в котором я нуждался. Как бы я не пытался расслабиться, член так и продолжал стоять колом. Так и не получив разрядки, отправился под утро обратно в свой клуб.

Мне не нравится то, что произошло сегодня со мной. Мне не нравиться, что стоит закрыть глаза как вижу её.

Входя в свою берлогу, я и не думал давать ей надежду. Я не собирался сближаться с ней, но мне так хотелось её увидеть.

В комнате горел свет и тихо работал телевизор, но девушке нигде не было. Это показалось странным, куда она могла деться из четырёх стен? В ванной было темно, на кухне лишь чайник щёлкнул, оповещая о готовности. Но стоило мне пройти глубже, как земля чуть не ушла из-под ног.

— Марина!

Она лежала на полу без сознания, бледная кожа посинела, вены вздулись на шее и руках. Кинулся к ней и прощупал пульс.