Алексей отдал команду отступать к мостку. Обернулся – а на биреме капитан отчаянно машет обеими руками.

– Бегом на мостик, слева по одному! – скомандовал Алексей.

Гоплиты и сами осознавали грозящую опасность, бросились к мосткам, стали перебегать на бирему. Алексей отступал последним, едва сдерживая нападавшего тирийца. Все же удалось ударить его мечом в живот, взойти на мостик, кто-то из гоплитов протянул руку, помог перейти на бирему. Судно тут же дало задний ход. Как только таран вышел из пробоины, трирема быстро стала оседать на корму. С тонущего судна в море стали бросаться люди, пытаясь спастись. До берега не так далеко, и некоторым везунчикам, кто умел плавать и не имел доспехов, это удалось.

Алексей осмотрелся. Все вражеские суда ведут бой. Одна из бирем Герострата тоже тонет. Алексей крикнул биерарху:

– Останови судно!

Капитан махнул барабанщику, тот перестал бить в барабан, гребцы подняли весла, и судно, пройдя немного по инерции, остановилось. Алексей бросился к греку Овидию:

– Камни к баллисте есть?

– Совсем мало, три штуки.

– Видишь большую трирему? Попытайся попасть!

– Далеко. Баллиста моя не так велика.

– Исправим.

Алексей снова кинулся к биерарху:

– Одну стадию вперед.

На море дистанции измеряли по-другому, нежели на суше, но биерарх понял. Гребцы взялись за весла. Суда сблизились. С триремы лучники стали пускать стрелы. Алексей отдал команду:

– Гоплитам прикрыть щитами биерарха и рулевых.

От этих людей зависит управление судном. Сам Алексей и четверо гоплитов встали у баллисты. Один стоял возле грека, загораживая его своим щитом. Грек отдал команду, его помощники взялись за станину баллисты, немного довернули. Грек нажал спусковой рычаг. Щелчок! Камень ушел вверх. За его полетом наблюдали все на палубе. Камень упал рядом с бортом триеры, сломав несколько весел и подняв фонтан брызг. Помощники грека уложили на кожаную петлю еще камень, стали крутить ворот, готовя баллисту к выстрелу. На триере дали задний ход, пытаясь увеличить дистанцию между кораблями, выйти из зоны обстрела. На тирских кораблях баллист не было. Впрочем, и на финикийские баллисты установили только для обстрела городских стен. Слишком велико осадное орудие для корабля, и при шторме его снесет с палубы, и хорошо, если не опрокинет судно. С триеры лучники пускали стрелы, но они уже не долетали. Биерарх, войдя во вкус, тоже дал задний ход да еще рулевыми веслами описывал легкую циркуляцию. Грек закричал:

– Остановитесь!

Попасть из баллисты с одного движущегося судна по другому чрезвычайно сложно. Баллиста не имеет прицельных приспособлений и бьет по большим и неподвижным целям. Но сейчас выбора не было. Щелчок – и в воздух взмыл еще камень. Он ударил по носу корабля, туда, где находилось всевидящее око, большой нарисованный глаз, предохраняющий, по верованиям мореходов, от мелей и штормов. Треск был слышен даже на биреме. Но триера не получила серьезного повреждения, не потеряла ход. Ее триерарх сам решил напасть, протаранить бирему. Судно развернулось, стало набирать ход. Помощники грека зарядили последний камень. Грек взмолился:

– Скажи биерарху, чтобы остановился! – попросил он Алексея.

Просьбу передать недолго. Трирема быстро приближалась. Биерарх в напряжении. Если грек промахнется, быть беде. Щелчок баллисты прозвучал неожиданно. Камень угодил в корму триремы, где обычно находился капитан, рядом – рулевой. Трирема еще держала ход, гребцы работали веслами, но судно стало отклоняться от курса, уходить влево, мористее. Похоже, было неуправляемым. Гоплиты, видевшие попадание, от избытка чувств стали бить мечами по щитам, производя грохот. Биерарх улыбался, трирема прошла еще немного и встала. Биерарх закричал:

– Полный ход, шестьдесят ударов!

Шестьдесят ударов в барабан – это шестьдесят гребков веслами, темп максимальный. Такой не каждый экипаж сдюжит, а если и сдюжит, то недолго. Но биерарху не хотелось упустить возможность таранить неподвижное судно.

– Держись! – закричал Алексей.

Гоплиты попадали, вцепились в канаты, деревянные ограждения палубы. Удар! Треск дерева, крики. Биерарх сразу дал обратный ход. Медленно, очень медленно бирема отходила от триремы. Но как только отошла, трирема, получившая пробоину в борту, стала набирать воду и сразу крениться. С нижних палуб выбирались гребцы, бросались в воду. Изувеченный корабль продержался на воде несколько минут, потом перевернулся кверху днищем, обросшим ракушками и водорослями. Гоплиты на биреме дружно завопили:

– Виват!

Несколько судов Тира уходили в гавань. Нападение не удалось.

Эскадра финикийцев тоже понесла потери: два корабля потоплены, многие были повреждены. Лучники Тира на кораблях были многочисленны, и бой их точен. За неимением баз для ремонта поврежденные суда ушли в Сидон. Жители Тира, наблюдавшие все это с городских стен, бурно радовались.

Бирема, где находился Алексей, была цела и уже на следующий день заняла свое место на якоре, баллиста принялась метать камни. Но Алексей теперь не был так беспечен, его воины стояли по бортам и наблюдали за акваторией. Однако больше таких крупных вылазок неприятельских судов не было.

А когда рухнула стена города, биерарх внял просьбе Алексея править к острову, чтобы высадить гоплитов и ждать. Бирема уткнулась тараном в скалистый берег. В переводе с финикийского Тир и означает «скала». Гоплиты сбежали на берег по мостику. В пролом уже рвались гоплиты с других кораблей, завязался бой. Часть легковооруженных македонян стала взбираться по камням на стены. Камни, из которых сложена стена, неровные, между ними щели. Для македонцев лазание по скалам – дело привычное. Стены – важнейшая часть для обороны любого города. Проломи стену, войди в прорыв или, как сейчас македонцы, займи стену сверху – и город падет. На широких стенах находились защитники, бои шли и там, но македонцев прибавлялось. Уже одна башня взята, переход к другой. Лезть сам или приказывать своим гоплитам взбираться на стену Алексей не стал. У гоплитов тяжелые, по пуду, щиты, вооружение. Гоплит силен на равнине, в городе априори скалолазом ему не быть. Но и в пролом прорваться не удавалось. К этому уязвимому месту собралось множество воинов и городских жителей. Вооружение у них самое разное – от мечей и сабель до боевых трезубцев, пик и железных палиц. Гоплитов, десантирующихся с кораблей, все прибавлялось, но росло и число убитых и раненых воинов Александра. Жители сражались изо всех сил, Алексей видел такое упорство впервые с начала похода. Против него выскочил пожилой тириец с курчавой бородой, в одной набедренной повязке. Глаза сверкают яростно, размахивает трезубцем. Позже такие появятся у гладиаторов в Риме.

Алексей с таким оружием у противника сталкивался впервые. Для каждого оружия существуют свои приемы нападения и защиты. Наверное, его спасло то, что мужчина с трезубцем не профессиональный воин. Тириец начал им тыкать вперед как палкой. Алексей подставлял щит. У трезубца три прямых лезвия на одном древке, да еще зазубренных, как на гарпуне. Получилось так, что тириец нанес сильный удар, Алексей подставил щит. Трезубец воткнулся в верхнюю часть щита, а назад его тириец вытащить не может. Дергает – а зубцы держат. Алексей ручку щита при рывке отпустил, тириец не удержался, опрокинулся назад вместе с трезубцем и щитом. Открылась нижняя часть тела мужчины. Медлить нельзя. Алексей отрубил одну ногу ниже колена, вторым ударом уколол в живот, немного ниже пупка. Тириец задергался, отпустил древко трезубца, и Алексей добил его ударом меча в шею.