выход, но я чувствую этот внутренний огонь.

Попов с каким-то бездушным любопытством смотрел на эту красивую несчастную женщину, мать. Он совсем не это ожидал услышать. Вместо разговора о Лебедеве получался другой – о Юлии Николаевне Рубцовой. Следователь неожиданно вспомнил об Анне Дмитриевне Тарасовой, убившей трех своих соседок. В ее душе тоже жил огонь, огонь, который сжигал других. А вот пламя Юлии Рубцовой, кого мог бы оно могло пожрать – ее самое или окружающих? Попов едва не задал вслух этот вопрос, но вовремя сдержался. Сейчас было не время перебивать свидетельницу.

– Профессор Семенов, – медленно произнесла Рубцова. – Я никогда не любила этого человека. На мой взгляд, он беспринципный эгоист и пагубно влияет на Юлю. Не знаю, что она в нем нашла. Она никогда не обсуждает его со мной. Да, по-своему он обаятелен, не скрою. Но так привлекает порох! – неожиданно голос ее стал звонче и на глазах проступил румянец.

Адвокат Вавилов незаметным движением сжал ее руку. Рубцова расслабила мышцы, давая понять, что все в порядке.

– И тогда, Кирилл Александрович, я решила, что кто-нибудь должен приглядеть за Юлей и не ошиблась. Убийство в Полянске – подтверждение моей правоты.

Она перевела дух и выжидательно посмотрела на следователя как бы приглашая его задавать вопросы.

Попов незамедлительно воспользовался этим.

– Скажите, Валентина Андреевна, вы что-нибудь знаете об этом убийстве?

– Боюсь, что нет, – развела руками Рубцова. – С Покровской я была незнакома.

– А вы знаете доктора Брянцева? – неожиданно подошел с другой стороны Попов.

– Колю? Прекрасно знаю. Мне он симпатичен, хотя тоже по-своему не от мира сего. Однако, я думаю, что он идеально подошел бы моей дочери.

– А что она думает по этому поводу?

– Увы, Кирилл Александрович, не знаю.

– Как думаете, Валентина Андреевна, профессор Семенов или доктор Брянцев способны на убийство?

– Насколько я поняла из объяснений Сергея Сергеевича, – осторожно начала Рубцова. – Убийство – дело рук маньяка.

– Мы этого не знаем, но такая версия прорабатывается.

– Не знаю, – наконец нервно произнесла Рубцова. – Простите меня, Кирилл Александрович, я не имею права высказываться по столь серьезному поводу без веских оснований.

Попов понимающе кивнул. Предстоял трудный вопрос, но он был необходим.

– А ваша дочь? – тихо спросил следователь.

Рубцова замерла как подстреленная птица. Она несомненно ждала этого вопроса, но все же он застал ее врасплох.

Воцарилась стеклянная тишина. Трое людей молча ждали разрешения этой драматической ситуации.

– Нет, конечно нет, – стряхнув с себя оцепенение, каким-то чужим голосом произнесла Рубцова.

Попов машинально записал ответ, но в глубине глаз Валентины Андреевны он прочел убийственную неуверенность.

– Давайте выпьем по чашечке кофе, – бодро предложил Попов, стремясь разрядить ситуацию.

В течении десяти минут они вели светский разговор. Адвокат рассказал веселый анекдот, а следователь – забавный случай из практики. Несмотря на в какой-то степени даже естественное оживление на лицах, в позах, в словах, все трое не переставали при этом прекрасно владеть собой.

– Ну, а вы знакомы с профессором? – поинтересовался Попов у Вавилова.

– Видел его мельком в гостях, – вяло ответил адвокат. – А Брянцева, – упредил он вопрос следователя. – Вовсе не знаю.

– Тогда перейдем к Лебедеву. Что вы думаете о его связи с Покровской?

– Что тут думать? – удивился Вавилов. – Обычное дело. На убийство он, я уверен, не способен, – поспешно добавил адвокат.

– Я понял вашу точку зрения, Сергей Сергеевич, – кивнул Попов. – Скажите, Лебедев узнал что-нибудь важное?

– Для вас или для меня? – уточнил Вавилов.

– Вы расскажите, а там уж я решу, – предложил следователь.

– Согласно его отчету, профессор вел себя безупречно. Я велел ему продолжать наблюдение, но убийство спутало все карты.

Попов слегка поморщился от подобного оборота.

– Это всё? – сухо спросил он.

– Пожалуй, еще один факт, – помявшись, проговорил Вавилов. – Иван Сергеевич установил, что в палатке на берегу реки живет жена профессора с неизвестным молодым человеком.

– Профессора Семенова? – на всякий случай спросил Попов.

Адвокат кивнул. Кирилл Александрович, не сдержавшись, присвистнул, дело принимало интересный оборот.

Подумав, Попов отложил протокол. Сначала он решил поговорить с Вавиловым наедине и узнать его мнение о Юлии Николаевне Рубцовой, но вглядевшись в бесстрастное лицо адвоката, понял, что только зря потратит время.

– Вы друг семьи, Сергей Сергеевич? – спросил следователь, пока она подписывала протокол.

– Я давно консультирую Валентину Андреевну, – уклонился от прямого ответа Вавилов.

– Кого вы подозреваете? – с интересом спросила Рубцова, прочтя и подписывая протокол.

– Боюсь, сейчас мне нечего сказать, – подумав, ответил Попов.

Он прекрасно понимал подоплеку вопроса матери, но говорить на эту тему ему не хотелось, тем более, что сказать действительно было нечего.

– А что будет с Иваном Сергеевичем? – в свою очередь поинтересовался Вавилов.

– Ничего, – пожал плечами Попов. – Если он не замешан в убийстве, к нему не будет никаких претензий.

– Благодарю вас, Кирилл Александрович, – искренне сказал Вавилов.

Все трое пожали друг другу руки и попрощались.

Закрывая за собой дверь, Попов бросил последний взгляд на Рубцову и испытал острый приступ жалости к этой несчастной мужественной женщине. Если бы Попов при этом взглянул на Вавилова, то он с удивлением бы обнаружил на его лице восхищение, адресованное своей стойкой клиентке. Но Попов не видел этого, спускаясь по лестнице он задавал себе вопрос: «Что скажет прокурор?»

Глава 18

Следователя Попова не зря беспокоил этот вопрос. Прокурор высказался ясно и определенно.

– Халтура, – вынес он свой вердикт.

В понедельник 26 июля в кабинете Ермолкина находились четверо: сам прокурор, полковник Дудынин, следователь Попов и лейтенант Мигунова. Ермолкин зажигал трубку, держа ее за чубук. Он только что объявил проведенное следствие халтурой и готовился аргументировать свое заявление.

– Следствие ведется около месяца, – прохрипел он, энергично раскуривая трубку. – А до сих пор никто не арестован, нет главного подозреваемого, рабочей гипотезы и прочего…

При этих словах он воздел очи к потолку и картинно пожал плечами, затем подпер рукой подбородок и глубокомысленно обвел взглядом аудиторию, пытаясь мимикой подчеркнуть важность своих слов.

– Вы закончили? – ледяным тоном поинтересовался полковник Дудынин.

– Что?

– Паясничать!

Ермолкин пристально взглянул на коллегу и произнес размеренным тоном:

– Если вы еще раз позволите себе, Владислав Анатольевич, подобные высказывания в мой адрес, то я уйду и вы будете сами ловить убийцу, а я сомневаюсь, что из этого выйдет что-нибудь путное. Вы меня поняли? – прищурившись спросил Ермолкин.

– Давайте вместе обсудим дело, – капитулировал Дудынин. – Кирилл Александрович, – негромко добавил он.

Попов, изрядно поднаторевший за годы следственной работы в изложении фактов, подытожил их коротко, но емко:

– Вот такая вырисовывается картина, коллеги, – закончил он, скрестив руки на груди.

– Каково ваше заключение? –