– Ты пришёл, – сказал он. – Я знал, что так будет.

Его голос сорвался, то ли от печали, то ли от смеха, то ли одновременно от того и другого. Фин смотрел, как чёрная слеза скатилась на подбородок мужчины и упала в тёмную лужу на припорошенном мукой полу. Как капля чернил на бумагу.

– Это был ты, – выдохнул Фин. – Ты написал то письмо.

– Да, – ответил Оракул. Ярко-красные губы улыбнулись, но уголки его рта дрожали. – Я написал тебе письмо, маленький потерянный мальчик. – Стоящий рядом с Фином жулик, которого он знал как Таббли Малыш, придушенно всхлипнул, следом зарыдал другой вор, потом ещё один. – Я указал тебе путь, по которому тебе необходимо пройти. И я укажу… – Оракул взмахнул рукой перед лицом, затем повёл ею по воздуху, всё это время не отрывая от неё глаз, – куда тебе идти дальше.

– К моей маме? – спросил Фин, затаив дыхание.

Оракул шмыгнул носом и слезливо засмеялся.

– К которой из них? К настоящей, которую ты выдумал, или притворной, но существующей на самом деле и считающей тебя привидением?

Упоминание Пастернаков ударило по Фину будто настоящий кулак. Он шагнул назад. Все его инстинкты призывали бежать. Но он не побежал. В горле пересохло. Все эти годы, что он провёл, забытый всеми, делая вид, что это не важно, разом навалились на него. Почему именно сейчас, когда он должен был трепетать от ужаса? Фин не знал ответа. Лишь чувствовал, как эти мысли скручивали ему желудок и выцарапывали изнутри глаза.

Оракул нахмурился и рассеянно отмахнулся.

– К первой, разумеется. Насчёт Сточнопротечного переулка не волнуйся. Даю тебе слово, что они будут в безопасности, насколько это вообще возможно, а мои слова несут в себе будущее.

Он сделал шаг вперёд. Полы мантии всколыхнули муку, и поднятые белые вихри умчались прочь, будто не смея лечь на чёрное одеяние.

Фин открыл рот, судорожно подбирая слова. Но с языка сорвалось лишь:

– Почему ты плачешь?

– О, Фин. – Собственное имя заставило Фина отшатнуться; он не слышал его уже несколько лет. – Ты не знаешь?

Голос Оракула звучал почти сочувственно.

Фин помотал головой.

– Я оплакиваю несчастных в этом зале. – Оракул сделал ещё один нетвёрдый шаг вперёд и обвёл бесцветной рукой хныкающих мужчин вокруг них, и те при приближении его бледных пальцев зарыдали громче и задрожали сильнее.

– Я оплакиваю, – продолжил он, – себя. – Ещё шаг. – Я оплакиваю всех людей, где бы они ни были. – Он вдруг стал казаться больше, словно следующие слова придали ему сил. – Ибо вскоре Потерянное Солнце Дзаннин поднимется на небосклон. И его холод, его обжигающие лучи засияют, оповещая о конце всего творения!

Слёзы побежали ещё быстрее, оставляя чёрные полосы на белых щеках.

– Но прямо сейчас, Фин, – произнёс он тихим дрожащим голосом, – я оплакиваю тебя!

Желудок Фина мучительно сжался. Слова Оракула были бессмысленными, но каким-то образом Фин чувствовал их, они нахлынули на него потоком неясных образов, мыслей и эмоций, от которых внутренности свело судорогой и заболела голова. Скорбь грозила задушить его, будто змея.

Оракул словно источал отчаяние и погружал всех вокруг себя в его пучины. Фин никогда ничего подобного не видел и даже не слышал о столь могущественной магии.

– Чего ты хочешь? – прохрипел он.

Грусть заволокла его глаза слезами, которые грозили в любой момент сорваться с ресниц. Всё представлялось ему безнадёжным.

– Ключ, разумеется, – резким тоном ответил Оракул. – Ключом откроешь Врата, когда карта будет цела. – Он посмотрел на Фина так, будто всё это было очевидно. Но прежде чем Фин успел задать ещё вопросы, он вскинул руку. – Стоп. Мне нельзя забегать вперёд. – Было похоже, что он обращается скорее к самому себе, чем к Фину. – Всему своё время, строфам своя очерёдность. Порядок, порядок, терпение. Сначала Ключ.

Он тряхнул головой, затем шагнул вперёд. Воры и мошенники, продолжая плакать, шагнули вместе с ним.

Пальцы Фина метнулись к нагрудному карману и нащупали лежащий там рубиновый ключ. Какая-то часть Фина призывала его не отдавать ключ, потому что этот человек был плохим. Сумасшедшим. Другая умоляла согласиться, и пусть Оракул подскажет, как быть дальше.

– Ты затеял всё это, только чтобы получить Ключ. – Фин вспомнил рассказ пиратов о таинственном корабле из железа, что атаковал мерессианцев посреди шторма и вынудил их причалить в порт, где они оказались уязвимы. – Ты с Железного корабля?

Оракул при упоминании корабля взвизгнул.

– Нет-нет-нет! – замахал он руками с таким остервенением, что Фин невольно отступил. – Железо убивает драконов, я бегу от него! Я боюсь Железного корабля и держусь от него как можно дальше!

Он постучал себя по вискам, помотал головой и бессвязно забормотал:

– Глупцы да устоят смирно, ибо мудрый будет править. Я должен быть мудрым сегодня, а не глупцом, каким я стану. Сохраняй порядок, рифма за рифмой. Пламя-знамя-яма, страх-мирах-ключах… Железо убивает драконов за берегом промозглой ночи… – Он сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Пророк купается в золотом свете.

Его последние слова заставили всех пиратов в логове зарыдать. Оракул выпрямился. Похоже, он взял себя в руки, хотя Фин обратил внимание, что его пальцы продолжали дрожать.

– Запомни мое обещание, Фин, – прошипел он. – Когда Потерянное Солнце взойдёт, тебя запомнят, навеки. – Он протянул к нему руку ладонью вверх. Выжидающе посмотрел. – Всё это закончится, когда ты отдашь мне Ключ.

Фин содрогнулся всем телом, как от настоящего удара, столько в словах Оракула было одиночества. Фин чувствовал себя потерянным, брошенным и беспомощным. Что бы ни обещал Оракул, он откуда-то знал, что Фину не хочется, чтобы его запоминали таким. Но другого случая никогда не представится. Какой смысл сопротивляться? Какой смысл бороться?

На глаза навернулись слёзы. Он потянулся в карман за ключом.

– Так возьми его.

У конца причала Маррилл замедлила шаг. Она побывала в стольких разных городах, что сбилась со счёта, но ни один из них не был похож на Пристань Клучанед. Сразу за пирсом начинались ветхие строения, а за ними во все стороны без какого-либо порядка тянулись улочки, словно здесь прошёлся гигантский исследователь джунглей, прорубая себе где попало путь через дома.

Не говоря уже о непрекращающемся рёве ветра с горы, что со свистом проносился по запутанным улицам. Маррилл почудился человеческий силуэт, скользящий в потоке воздуха вверх по склону.

Они вступили в толпу, полную людей и существ, которые были очень похожи на людей, но людьми не были, и других существ, совсем на людей не похожих, но которые тоже ходили, разговаривали и носили одежду. Один из них наступил Маррилл на ногу – оказалось, что это очень сутулая женщина с тёмными кристаллами вместо глаз и почти птичьим клювом. Она недовольно чирикнула на Маррилл и толкнула её в сторону.