к спокойствию отец Калеба, — Мой сын, коего вы все знаете, нашел единственный в нашем мире ключ и прошел на ту сторону за своей парой. Она первый раз в нашем мире, поэтому не пугайте ее.

— Что за пара? — я повернулась к оборотню и посмотрела на него, прищурив глаза.

— Родители не умеют держать рот на замке, — парень нахмурился, — Это совсем не то, о чем я хотел тебе так при всех рассказать, Софи прошу, давай я объясню тебе, когда все закончится?

Что значит это «прошел на ту сторону за своей парой». Меня начали терзать смутные сомнения.

— Софи, — позвал меня отец Калеба.

— Всем привет, — я вышла на середину комнаты и начала свой рассказ.

После того, как я описала события в Аркадии, оборотни разделились. Кто-то считал, что маги обезумели, кто-то начал говорить о том, что Тэрон — узурпатор и сейчас придумал безумные законы. Всюду слышались споры.

— Это может продлиться до утра, пойдем, поговорим с тобой, — Калеб кивнул в сторону двери, но нас остановил какой-то седой старик.

— Калеб, нам нужно решить вопрос с ключом, надеюсь, он у тебя с собой?

— Конечно, Мориус. Вот, держи, — и парень вытащил из кармана небольшой амулет, который я уже видела. Именно им он открыл портал.

— Софи, я полагаю, — теперь старичок обратился ко мне.

— Верно.

— Я знал твоих родителей, и был одним из тех, кто принимал участие в твоем спасении. Варис и Калеб ввели меня в курс дела насчет твоих тренировок и кошмаров…

— В тренировках она уже достигла большого прогресса, — перебил старика Калеб.

— Не такой уж и сильный прогресс, — я засмущалась.

— Ты на второй тренировке с Варис уже сама вышла из нематериального мира! Это действительно прогресс!

— Я просто попросила своих бабочек помочь… Ничего необычного.

— Ты смогла найти выход, не бабочки, а ты, просто они были твоей картой, но это ты дала им направление. Теперь тренировки ты будешь как орешки щелкать, а повысить уровень силы — это дело техники.

— Я нашел источник снов, Софи, — перебил нас старик.

— И в чем же он?

— Как мы все и предполагали, Софи связана с Аркадией, обручением и манипуляциями оракула Тэрона. Фактически она, как житель Аркадии, сама открывает императору дорогу в свои сны.

— Но этого быть не может! Я не хочу видеть его.

— Но это так. Амулет это твой якорь в этом мире, я вложил в него здешнее поле, оно отличается отсутствием магического пространства.

— Как это, ничего не понимаю.

— Мир людей — не магическая зона, здешние обитатели лишены сверхъестественных сил. Как тебе уже говорили, оборотни и оракулы лучше приживаются здесь, фактически оборотни просто сильнее и выносливее людей, с большей регенерацией и циклом жизни. А их обращение в зверя, трансформация схожая с ростом людей, как младенец превращается в ребенка, а ребенок в подростка, так и оборотни меняют форму. Есть теория, что они могут менять ипостась, так как они не являются единственными представителями такого сообщества в этом мире, так многие животные меняют шерсть, например, и линяют, змеи меняют кожу…

— Может, хватит уже нас сравнивать с животными? — Калеб, кажется, обиделся, — Все мы читали ваши исследования в газете «Магический вестник». Кстати, после той статьи множество кланов имеют на вас зуб.

— Ладно, я понял, продолжу, оракулы — это просто люди, которые могут заглянуть и увидеть чуть больше, чем остальные, а вот с магией здесь сложно. Использовать ее могут только сильнейшие, так как им приходится черпать ресурс в огромном объеме. Так вот, амулет содержит в себе часть поля, без магического пространства. Признаться, я не был уверен, что он сработает, но, поскольку ты перестала видеть сны, я могу сделать лишь один вывод: ты сама была проводником для Тэрона. Пока еще Аркадия тебя якорит. Но есть и хорошее о всем этом, во время сна ты расслаблялась максимально и начинал работать амулет, охраняя тебя, но ведь ты выходила в эфир, а значит ты можешь управлять здесь своей силой в состоянии бодрствования, и тут я соглашусь с Калебом: твоя сила велика, нужно лишь огранить бриллиант.

— Огранить что?

— Не бери в голову, вы, наверное, устали с дороги, уверен, Варис приготовила для вас комнату, а нам с Софи надо идти, — и Калеб увел меня в сад.

— Я ничего не понимаю, я не хотела, чтобы Тэрон был в моих снах, — мне вдруг стало очень грустно и страшно, что, если магия сыграет со мной злую шутку и он опять будет приходить?

— Я знаю, что ты не хотела, это магия, если ей не заниматься, она может подкинуть такие веселые задачки. Но старик прав, астрально ты сама отправлялась в Аркадию, и Тэрон мог тебя найти. Сейчас ты знаешь свою ошибку, и сможешь ее исправить?

— Что он имел в виду, когда говорил, что Аркадия меня якорит?

— Это значит, что пока еще ты не освоилась в нашем мире до конца, и возможно хочешь вернуться назад.

— Вот уж нет.

— Иногда думаем мы одно, а чувствуем другое. Невозможно приказать эмоциям, хоть даже разум и понимает, что это безумие или самоубийство.

Мне показалось, что последнюю фразу Калеб произнес, имея в виду что-то другое.

Глава 17

— Старик очень хотел с тобой побеседовать, так как ты прямой потомок старейшин и он надеется, что ты активируешь наш ключ, да так, чтобы все оборотни разом прошли сквозь портал. Но его можно понять, он почти как сумасшедший ученый. У них есть огромная доказательная база, что оборотней выслали напрасно. Они думают, что Тэрон что-то темнил и видел в оборотнях сильную угрозу. Это и понятно, ведь вторая ипостась делает нас практически неуправляемыми кем-либо кроме наших старейшин. Но я не об этом хотел с тобой поговорить. То, что сказал мой отец — это правда. Ты моя пара. Это не налагает никаких обязательств на тебя, просто гипотетически, мы с тобой родственные души. Не знаю, как это объяснить не оборотню, — парень почесал затылок и задумался, — Ну, скажем так, оборотни сверхчувствительны в некоторых моментах, они способны ощущать свои пары, внутреннее чутье — оно как маяк, тянет тебя за той, что предназначена. Как я тебе говорил, мои родители помогали спрятать твою маму, и чтобы сохранить твою магию, решено было оставить тебя в Аркадии. Но чтобы твое существование осталось в тайне, и тебя никто не обидел, тебя спрятали в приюте. Всех магов из совета уничтожили во время войны, а на их семьи была фактически открыта охота.