Константин вспомнил, что оставил его заряжаться, коснулся пальцем уха.

Звонил Барсов:

– Костя, в чём дело?! Почему не отвечаешь? Звоню третий раз! Уж забеспокоился, не случилось ли чего.

– Разрядился, – пробормотал Яшутин, удивлённый прозвучавшими в голосе майора нотками раздражения. – Я в Митяеве, хочу забрать кое-какие детские вещи и отвезти сестре.

– За нами пошли топтуны. На Гаранина напали отморозки из частной военной команды «Белая ночь». За Калёновым слежка, и тоже из этой же ЧВК, мы с Алексеевым побеседовали с парочкой наблюдателей, выяснили, кто отдал им приказ устроить слежку. Звоню предупредить: будь начеку! За тобой тоже могут пойти топтуны, а то и кто поопасней. Не заметил?

– Нет, – озадаченно ответил Константин. – С какого бодуна кому-то следить за мной? Я же уволен.

– Есть кое-какие соображения на этот счёт. Ты долго пробудешь в Митяеве?

Яшутин помолчал:

– Хотел переночевать.

– Если ничто не держит, рви когти ко мне, пообщаемся.

– Не могу, я тут встрял… в халепу с приставами и полицией. Помог соседке. Хочу проконтролировать ситуацию.

– Ладно, может, оно к лучшему. Мы сами подъедем к тебе, нужно обсудить наши действия.

– Кто – мы?

– Я и капитан, может быть, и Максима Олеговича уговорим. Жди, я тебе ещё перезвоню.

Озадаченный Яшутин положил айфон на тумбочку, над которой из стены торчала розетка, принялся упаковывать найденные вещи Зинаиды в полосатую сумку. Конечно, задерживаться в деревне особой нужды не было. Однако он, во-первых, пообещал жене инвалида-беженца, что останется до вечера. Во-вторых, надеяться на то, что черногубая (у которой, очевидно, в суде Наро-Фоминска были связи, иначе объяснить суперскорое решение суда выгнать квартирантов было невозможно) не вернётся в Митяево с нарядом городской полиции, не стоило. Надо было готовиться к новой встрече с представителями закона.

Так как в холодильнике сестры не нашлось ничего съестного, кроме двух пакетов крупы и банки заплесневелых овощей, он решил сходить в местный сельторг, купить что-нибудь на обед-ужин.

Магазинчик располагался у въезда в деревню, был вполне себе современного вида и имел вывеску «Гипермаркет».

Константин усмехнулся, оценив название. «Цивилизация» пришла и в малые деревеньки России, хотя их осталось не больше тысячи на всю страну. «Оптимизация» здравоохранения, убившая фельдшерские пункты и крохотные больнички, «реструктуризация» просвещения, школьного образования, культуры и сокращение рабочих мест на селе сделали своё дело, нарушив тысячелетние ритмы и уклад народа, превратив его в изгоя на собственной земле. Яшутин знал, что ещё пятнадцать лет назад в Митяеве жило больше тысячи человек. Нынче это число сократилось до сотни старух и стариков.

Ассортимент «гипермаркета» оставлял желать лучшего, но и того, что было, хватало на приличное питание. Если только у местного населения были средства на покупку, мелькнула мысль. Константин оглядел ряды банок, бутылок и пакетов, вспоминая семейное меню. Дед Василий по мере возможности соблюдал традиции, и вся семья Яшутиных подчинялась этому распорядку.

На завтрак они ели разнообразные каши, яичницу и фрукты, запивая трапезу горячим чаем с травами. На обед мать и бабушка готовили винегрет, щи из свежей и кислой капусты, на второе утку или курицу; мясо готовилось редко, по праздникам. На ужин была речная рыба с квашеной капустой и солёностями, грибами и пряной приправой, и снова чай. Кофе в семье не готовили и не пили вообще. С ним Костя познакомился только в военном училище.

Но были ещё и перекусы: первый, между завтраком и обедом – творог с клюквой, второй, между обедом и ужином – яблоки или груши, третий, за час до сна – простокваша.

Вспомнив об этом, Костя улыбнулся. Простокваши в магазине не оказалось. Пришлось взять кефир, пару упаковок с куриными крылышками, чай, растворимый кофе (для гостей), козье молоко, хлеб и баранки с маком.

Вернувшись, он пожарил крылышки, заварил чай и поел, раздумывая, позвонить ли ещё раз в штаб Ващекину, предупредить о новом инциденте и попросить о помощи несчастным беженцам. Потом решил не звонить. Он уже не являлся бойцом Росгвардии, и командование вряд ли одобрило бы его вмешательство в бытовые конфликты с посторонними людьми.

В два часа, пообедав, он лёг спать, но проснулся буквально через десять минут: разбудила интуиция, отточенная многолетним боевым опытом бойца «Зубра».

Подняв голову с подушки, прислушался и услышал шум проехавшей по улице машины. Посмотрел на часы, подумав о Барсове со товарищи: быстро они управились.

Но это были не друзья и соратники по ГОН.

К дому подкатил грязно-серый джип «Субару Форестер». Из него, озираясь, вышли двое мужчин в пятнистых безрукавках и таких же штанах по моде «милитари», но без каких-либо знаков различия. Оба щеголяли в берцах, несмотря на летнюю жару. У одного, широкого, массивного, с тяжёлым мрачным лицом и причёской ёжиком, под безрукавкой была видна зелёная футболка. Второй, пониже ростом и пожиже, мосластый, загорелый до азиатской смуглости, с выгоревшими соломенными волосами, под безрукавкой ничего не носил, и при ходьбе, когда полы безрукавки распахивались, была видна волосатая грудь. Первому на вид было лет сорок с хвостиком, второму – под тридцать.

Они остановились перед калиткой дома Зинаиды, посовещались, затем отодвинули щеколду и двинулись по заросшей травой дорожке к дому.

Яшутин, помня предупреждение Барсова, пару секунд размышлял, не позвонить ли майору, но так как гости с виду казались невооружёнными, передумал. На всякий случай спрятал в карман кухонный нож сестры, вышел на стук в дверь.

– Не заблудились, граждане?

Гости переглянулись.

– Яшутин? – жирным голосом спросил здоровяк.

– Допустим. А вы кто?

– Рекрутеры, – кривовато улыбнулся мосластый. – Хотим предложить работу.

– Я не нуждаюсь в услугах рекрутеров.

– Лейтенант, – укоризненно проговорил здоровяк, – мы прекрасно осведомлены, что тебя вышвырнули со службы и теперь ты безработный. А нам как раз нужны профи твоего уровня.

– Кто вы?

– Сотрудники компании «Белая ночь», слышал про такую?

– Ну, слышал…

– Впусти, неудобно стоять в дверях, поговорим.

Константин подумал, отступил в глубь сеней, мельком глянув на «Субару», в кабине которого мелькало лицо водителя.

– Проходите.

В зал, однако, пускать гостей не стал, остановился на кухне.

– Говорите.

– Чайку бы, – хмыкнул мосластый.

– Обойдётесь.

– Чой-то ты такой грубый? – поднял густые брови здоровяк. – Мы с мирными целями…

– Короче.