воспроизводящееся в благословенной атмосфере домашнего тепла, бытового и душевного уюта.

На месте белой кафельной стены ванной перед его глазами явился белый потолок палаты. На нем отпечаталось чёткое перекрестие от оконной рамы. ОН понимает, что находится в больнице. Пытается сообразить — в какой? ОН ведь только что отлежал по две недели в сосудистой хирургии и неврологическом отделении.

Дышится легко, но что-то маячит перед его глазами. ОН поднимает руку и нащупывает на лице маску из приятного на ощупь материала. Похоже, у него были серьёзные неприятности со здоровьем, если понадобилась маска? Но, может быть, все уже обошлось, и ОН может обойтись без неё. ОН приподнимает маску, ничего не меняется. Тогда ОН снимает её и оглядывается. Узкая комната, его кровать стоит у стены и почти у двери. Кроме него в палате никого нет. Спросить некого. И ему почему-то и не хочется спрашивать никого и ни о чём. Им владеет стойкое ощущение, что его голову сдавливает какой-то колпак. ОН поднимает руки и нащупывает какие-то проводки. ОН сдёргивает их вместе с датчиками. Ощупывает голову и ничего на ней не обнаруживает. Но ощущение сдавленности не проходит. Как будто черепная коробка превратилась в тесный обруч и стискивает сам мозг. ОН чувствует заторможенность мыслительной деятельности. Как будто что-то медленно, тяжело ворочаются в мозговом бульоне. Мысли короткие, командные, побуждающие его к действиям.

Подчиняясь им, ОН садится на постели, спускает ноги. Вестибулярный аппарат реагирует небольшим головокружением и только. Теперь он понимает почему в палате так светло. В своём изголовье ОН видит ночник на каких-то коробках. Штор нет, и комната дополнительно освещается светом, проникающим из-за окна. Опираясь на руки, он раскачивается на койке из стороны в сторону и пробует встать на ноги. И тут же садится обратно. У него снова закружилась голова. С ним такое случалось и раньше, и ОН знает, что нужно подождать. Он ищет свою трость, которую в больницах всегда ставил в изголовье кровати, но не находит.

Наконец, поднимается, держась за спинку кровати, и обнаруживает, что ОН совершенно голый. Пытается сообразить, к чему бы это? Никогда в больницах ОН до такой степени не обнажался, впрочем, разве что перед большими операциями и в реанимации. Его готовят к операции? Никакой операции ОН больше не хочет. Их у него итак уже было три, и все тяжёлые, полостные.

ОН набрасывает на себя простыню, подходит к двери и выглядывает в коридор. В одну сторону он длинный, в другую короткий. В дальнем конце за столом, спиной к нему, сидит сестра. Он осторожно прикрывает дверь. Видит рядом с дверью выключатель и включает свет. Палата представляет собой узкий пенал на одну койку: на одном конце дверь, на другом окно. С обеих сторон окна в углах стоят друг на друге какие-то коробки и приборы. ОН выключает свет и подходит к окну. Вдалеке маячат яркие башни Бизнес-сити. Он с некоторым удивлением констатирует, что находится в Москве. Под окном видит ярко освещённую площадку. Оказывается, палата находится на первом этаже. И в этот момент в его мозгу возникает некогда уже виденная им картина и связанное с ней желание уйти, покинуть больницу немедленно. Но тогда желание так и не осуществилось.

Тогда ОН также стоял у окна в полутёмной палате, а за окном была жизнь, свет, зелень, люди. И ему нестерпимо захотелось быть там: на улице, под солнцем. Но тогда ОН не решился уйти немедленно. Условности, так называемых, общественных приличий не позволили. А сейчас его переполняла жажда действия и ему всё было безразлично.

Механически, не раздумывая, как будто действуя по заранее разработанному плану, ОН драпирует себя простыней в виде юбки, другую простыню накидывает на плечи, завязывает узлом на груди. Вновь осматривает коридор. Сестры уже нет за столом. ОН быстро идёт по короткому отрезку коридора. Находит в его конце туалеты и санитарную комнату без окон, совмещённую с душевой. В санитарной комнате висит на плечиках белая трикотажная майка, а поверх её синяя рабочая брючная униформа. Оставив майку на месте, ОН одевает костюм, чувствуя, что одежда ему тесновата. В карманах куртки обнаруживает несколько металлических десяток и пятидесятирублёвку.

ОН действует, как будто подчиняясь командам, и за их пределами никаких побуждений для него нет. Ему не стыдно заниматься хищением и в голову не приходит желание хотя бы заочно извиняется перед санитаркой за эту экспроприацию. С обувью возникает проблема — мелковата, да и женский фасон. Надевает резиновые шлёпанцы.

ОН уже собирается выйти из комнаты, когда взгляд его падает на простыни, которые он сбросил с себя просто на пол. В нем срабатывает инстинкт аккуратиста. ОН видит в углу серые мешки, на одном из них висит бирка «прост.». Развязывает тесёмки и засовывает в него свои простыни.

Переходит в рядом расположенный мужской туалет. Ощущает стойкий запах застарелого табачного дыма. Слева кабинки, прямо напротив двери окно. В туалете прохладно. ОН открывает створку окна, его обдаёт ток ещё более прохладного сыроватого воздуха с улицы. Вспоминает о майке, виденной им только что в соседнем помещении, и поспешно возвращается туда. Натягивает майку. Она ему явно мала, узка, едва достаёт до пояса. Но она трикотажная и хорошо растягивается и в длину, и в ширину. У выхода из комнаты видит мусорный бачок с педалью, на крышке которого валяется пара слегка надорванных медицинских перчаток. Слегка подумав, надевает их.

ОН возвращается в туалет. Там у приоткрытого окна уже курят два молодых мужчины.

— Привет! — говорит ОН и подходит к окну. Мужчины расступаются.

— Как насчёт самоволки? — спрашивает ОН и выглядывает в окно.

— Хочешь попробовать? — спрашивает один из парней.

— Поможете?

— А то!

Свет двух фонарей в отдалении освещают зелёную лужайку перед зданием. ОН ложится на подоконник и пытается рассмотреть, что там под окном. Высота до земли неопределённая, но ОН решает, что не больше полутора-двух метров.

— Я серьёзно, мужики, очень надо. Помогите.

Он сначала садится на подоконник, потом, развернувшись, ложится на него животом, опускает ноги наружу.

Мужчины переглядываются и, удерживая его за руки, молча помогают ему сползти с подоконника наружу. Прежде, чем спрыгнуть, ОН говорит:

— Парни, только полный молчок. Быстрей возвращайтесь в палату. Узнают, что вы помогли мне уйти, пойдёте соучастниками. Я не вернусь. Спасибо, пока.

Спрыгнув, ОН сразу отбегает в сторону от окна, осматривается, прижавшись к стене, и направляется к ближнему углу здания. Выглянув из-за него, видит ярко освещённую площадку перед крыльцом. На ней пусто. Перебежав через прогулочные дорожки на противоположную сторону, оказывается среди