class="p1">Я пишу тебе это, чтобы ты знал свою историю, чтобы ты был готов к испытаниям, которые встретят тебя на твоем пути. Ты обладаешь силой и мужеством, чтобы противостоять этому проклятию, чтобы найти свой путь в этом мире. Но помни, что сила лежит не только в крови, но и в сердце. Мы теперь хранители деусталов…но они принесут нам не жизнь, а смерть! Каждый из них на учете… и однажды ОНИ придут чтобы получить ответы!

С любовью и надеждой,

твоя бабушка Рамира"

Читая строки, написанные кем-то, кто знал Вахида в другой жизни, я почувствовала, как глубина его тайны стала частью меня и в то же время ощутила дикий ужас. Это проклятие могло коснуться и нашего сына…Быстро положила письмо обратно и посмотрела на Вахида. Столько вопросов и нет ни одного ответа. И что-то подсказывает мне, что ответов нет даже у самого Вахида каким бы сильным он ни был.

Волк поднял голову и взглянул на меня, словно понимая, что происходит в моем сердце.

***

Сидя в тепле камина рядом с Вахидом, я перебирала в уме строки из письма. Каждое слово, каждый намек на проклятие и тайны его прошлого создавали в моем воображении картину того, какой была жизнь Вахида до нашей встречи. Моя рука машинально гладила его мягкую шерсть. Сейчас я хотела просто насладиться близостью с Вахидом. Его присутствие давало мне силы и уверенность. Мы были вместе, и никакие тайны прошлого не могли этого изменить.

Мое внимание снова привлекла картина на стене – изображение леса, странно знакомого и в то же время загадочного. Такой же черный волк как Вахид и темноволосая девушка, их взгляды были наполнены глубокой связью и… страстью. Я не могла отвести взгляд, ощущая странное родство с этим изображением.

– Ты знаешь что-то об этой картине? Кто на ней нарисован? – спросила я Вахида, указывая на картину. Он поднялся и подошел к ней, внимательно осмотрев. Его поведение изменилось, он стал более настороженным, как будто картина пробудила в нем давно забытые воспоминания. Он обернулся, потом отряхнулся и снова подошел ко мне, лег у моих ног. Дернул меня за подол платья, и я опустилась на ковер рядом с ним. Но в мыслях все еще мерцали строки из письма. О проклятии и тайне деусталов…Ведь несколько из них были отданы вампирам.

***

В полумраке заснеженного утра я проснулась от ощущения жаркого дыхания на моей шее и властных прикосновений к моей ноге. Сонная и немного растерянная, я обернулась.

Передо мной лицо Вахида, оно все еще покрыто шерстью, но уже не звериное; это было нечто среднее между человеком и волком. Его глаза смотрели на меня с диким голодом.В первый момент я ощутила легкий проблеск страха. Последний раз я видела его таким…когда он убивал меня.

Но я заставила себя успокоиться и не отшатнуться. Это мой Вахид, мой зверь, мое адское чудовище. Для меня само значение любви – это и есть он. Его имя, его облик.

Его рука, частично покрытая шерстью обхватило мою ногу, задирая платье и он утробно зарычал наклоняясь к моему затылку и прихватывая его клыками, как бы пригибая меня к полу, заставляя покориться.

Глава 11

Развернул резко к себе, глаза вспыхнули диким голодом. На губы мои смотрит, а потом медленно опустил взгляд на мою грудь. Покрытые шерстью лапы рванули материю, сдирая пуговицы, обнажая до пояса.

– Твоюююю ж…– захрипел он и голос скорее рычание чем человеческий. Стиснул за спину, привлекая к себе. Набрасываясь звериным ртом, кусая сосок и заставляя меня вздрогнуть от дикого возбуждения. Истосковавшаяся, такая же голодная. – жрать тебя хочу, мотылек….жраааать. Голодный до смерти.

Обхватил мой затылок впиваясь в волосы.

– Я тебя хочу…по звериному, по дикому…отдашься зверю…?

И мнет мою грудь лапами, когти следы оставляют на нежной коже, впивается губами в соски, лижет их, сосет. Сам на себя не похож. На безумца похож и это лицо искаженное похотью. Не человеческое, но и не волчье. Жуткое и прекрасное одновременно.

Адская страсть, необратимо дикая. И я не могу оттолкнуть…даже если и страх полосует нервы вместе с возбуждением. А он и не отпустит уже. Обезумел, трясется весь, хрипит.

– Запах твой высасывать, вылизывать, глотать…

На его лице видны былые шрамы и я глажу их пальцами, а потом сама нахожу его рот, впиваюсь поцелуем, встречая его язык с надрывным стоном, выгибаясь в его руках, чтобы прижаться всем телом и целовать, самое пожирать его, кусать за губы. Впиваться в его растрепанные волосы, тянуть к себе, оплетать ногами, тереться промежностью и чувствовать, как теку, как истекаю от желания. Еще никогда я не сгорала от страсти настолько сильно, настолько дико, смертельно как будто если не получу его сама умру. Мне нужен этот зверь, мне нужен секс с ним самый бешеный.

Впервые он смотрел на меня вот так. По сумасшедшему, без тормозов, как будто сорвался и больше нет никакого контроля. Всегда все в его руках…всегда он ведет, он управляет. А сегодня он дикий, сумасшедший. Не ведет. Он берет, выгрызает, высасывает.

– Сожри меня…Вахид, мой Вахид. Сожри, растерзай…не могу больше. Хочу чтоб сожрал.

– Сожру. Я тебя сейчас всю сожру!

Рычит и распластывает на шкурах расстеленных по полу, сдирает платье, обнажая полностью. И я смотрю как зверь любуется, как он утробно урчит, видя мое голое тело.

– Мне надо тебя жрать, мне так это надо, что я сдохну если не почувствую.

Нависает надо мной, рывком раздвигает ноги в стороны, подхватывая под ягодицы. Все мое тело простреливает адской похотью. Диким бешеным возбуждением. Меня всю трясет, мое влагалище буквально сочится влагой, а клитор подергивается от того, что лицо зверя так близко и он плотоядно облизывает оскаленный рот. Он скрипит зубами, выгибается, его лицо исказила гримаса страдания, боли и я распластана перед ним голая, раскрытая, изогнутая и такая жаждущая. Я сама хочу его сожрать, я вся пересохла от страсти к нему, от тоски, от отчаянной любви. Он для меня дороже воздуха и мне кажется до сих пор я дышала углекислым газом. До сих пор я была мертвая. И только сейчас воскресла из могилы подыхающая от голода по нему, по жизни.

Глаза Вахида горят бешенством, сверкают фосфором, он наклоняется ко мне, впиваясь когтями в мои бедра и разводя мои ноги как можно шире. Я до боли хочу чтоб он наполнил меня собой, придавил тяжестью своего тела. Но