самого, и еще Ортеги, у которого деловая встреча. Но она вот-вот подойдет к концу, так что комиссару имеет смысл поторопиться.

Прибывший в мгновение ока в кабинет Ортеги комиссар увидел следующую картину. Агнешка, в самом дальнем углу, о чем-то оживленно беседовала с Фернандес. Исабель, по-приятельски приобняв девушку, что-то дружелюбно ей втолковывала – вероятно, стараясь подбирать испанские слова попроще. Хосе Родригес стоял рядом и мрачно кивал их разговору со своими обычным видом самого упрямого осла Андалузии.

«Две женщины найдут, о чем посудачить, даже если между ними пропасть с Эль Тахо» – подумал комиссар.

Рыжий Макгиннел, как и положено подсолнуху, щурясь, пялился в окошко на стоящее уже высоко в небе солнце.

Похмельный Саласар с закрытыми глазами сидел отдельно от всех на стуле у стены.

Примостившегося в другом углу кабинета на самом краешке стула Хавьера Игнасио комиссар даже не сразу вспомнил. «Ах, да, еще один…» – подсказала все-таки память, когда Хавьер сам его робко поприветствовал.

– Ну что, Эстебан? Есть что-то новенькое? – едва не напугав, хлопнул его по плечу возникший откуда-то сзади хозяин кабинета. Он только что под ручку проводил очередного капризного инвестора до самой его машины и, воодушевленный, вернулся готовый к новым делам.

– Полно. Скоро услышишь, – успел ответить Линарес.

Его, наконец, заметили все остальные и заговорили наперебой.

– Комиссар, Батиста отравлен? Это ужасно! – воскликнул Макгиннел.

– Бедный проказник! – всплеснула руками Агнегшка, судя по всему, имевшая в виду «прокаженного» вместо «проказника».

– Кто-то должен за это ответить! – пробурчал Родригес требовательно, глядя на комиссара и мэра одновременно.

– Откуда вы знаете? Какого черта! – Линарес, рассчитывающий застать этой новостью подозреваемых врасплох, был недоволен. Сдвинув брови к переносице, он метнул сердитый взгляд на Ортегу и Фернандес – единственных, с кем он поделился секретной информацией.

Мэр развел руки в стороны и покачал головой, показывая, что он ни при чем. На помощь пришел Макгиннел:

– Мне рассказали в кафе, где я завтракал, – сказал американец. – И тут же позвонили из комиссариата, чтобы я пришел сюда на встречу.

– Я понял, – ответил комиссар.

Отель, в котором скончался Батиста, принадлежал Франческе Соло. За которой ухаживал трепло-Рибальта, и чей брат Мигель поставлял туда завтраки. Также Мигель обслуживал и то кафе, которое посетил Макгиннел. Все просто.

– А мне бывшая жена позвонила, – сообщил Родригес. – Она там горничная. Это же Санта-Моника, комиссар!

– Эстебан, если честно, – заметил Линаресу мэр, – я тоже знал до твоего звонка. Фернандес рассказала одна из невесток.

– Тьфу, – комиссар сдвинул шляпу на затылок. – Ладно. Раз все про все знают, никто не хочет ни в чем признаться? Например, вы, Сильвио?

– Не представляю, в чем, инспектор.

До этого мгновения Саласар не произнес ни слова. Линарес это про себя отметил.

– Бенито Батиста отравлен. У вас есть алиби?

– Я бы справился с ним голыми руками – вот мое алиби. Яд – для трусов.

– И все же? Как вы провели вчерашний вечер?

– Дрых без задних ног, – осклабился Саласар. – Надо было вывести из организма алкоголь, знаете ли.

– У вас единственного был мотив, – насел Линарес, – Месть.

– Идите к черту! – отрезал Сильвио.

– Если подумать, то это верно, – заметил Макгиннел. – К тому же отравить вы его могли, потому что комиссар забрал у вас оружие.

– И ты иди к черту тоже, рябая курица! Щенок спаниеля!..

– Ладно, успокойтесь, – комиссар устало улыбнулся. – На самом деле, чем вы все занимались вчера, мне дела нет. Саласар был отравлен на день раньше. Примерно за сутки до нашей с вами встречи.

Это и было то «новенькое», что успел сообщить ему Рибальта.

– Помните, он выглядел неважно? Я так понимаю, яд уже действовал. Зря он трепался на каждом углу, что заберет весь клад себе. Этим, как я понимаю, он убийцу и спровоцировал.

– Ну и как бы я мог его отравить? – прохрипел Саласар в возмущении. – Я понятия не имел, что он вообще жив – еще с детского дома! Да и, если бы к вчерашнему собранию мы с ним уже встречались, какой был ему смысл продолжать ломать спектакль, что он это я? А мне, как привидению, появляться через дыру в стене? Раскиньте мозгами, инспектор!

– Вы могли отравить его исподтишка, не встречаясь лицом к лицу, – возразил Макгиннел. – А затем ввести нас в заблуждение.

Саласар бешено заскрипел зубами:

– А вообще неплохо, что вы забрали у меня пистолет! От греха подальше…

– Не сомневаюсь, – холодно ответил Линарес и продолжил. – Я опросил персонал гостиницы. К сожалению, кувшин и стаканы из номера успели вымыть. Но зато мне сообщили важнейшую новость – у Батисты был посетитель. И именно позавчера.

– Так! И кто это? Его опознали? – воспрянул Ортега.

– Нет, его никто не видел, – покачал головой комиссар, – видимо, он зашел с улицы, через летнюю веранду. Но горничная, которая убиралась на следующий день, говорит, что мыла два стакана из-под виски, а также вытряхивала пепельницу. А Батиста не курит.

– Курит Саласар, – снова вставил слово Энтони Макгиннел. – И виски он тоже пьет.

Не дожидаясь, пока Сильвио ответит что-то грубое, комиссар неожиданно сменил объект допроса:

– Сеньорита? – повернулся он к Агнешке Петржак. – Мой вопрос, прежде всего, адресован вам. Вы были позавчера в номере у Бенито Батисты?

Красавиц округлила глаза и губы:

– О! Я? Нет!

– Что за вопросы! – встал на ее защиту Хосе Родригес. – Какого черта!

– На окурке была губная помада, – пояснил Линарес. – И ваш отель, сеньорита Петржак, к тому же расположен совсем рядом. На той же улице, напротив. Теоретически… – выдвинул комиссар версию, – она могла приходить к нему и пробовать договориться. Так же… так же как до этого договорилась с вами, синьор Хосе.

– Что?! – взревел Рикардо.

– Я не проститутка! – удивительно, но полячка поняла все, что сказал полицейский.

– Никто и не утверждает, сеньорита! – Линарес понял, что переборщил. – Просто скажите, где вы провели позавчерашний день и вечер, и кто это может подтвердить?

– Ну, собственно, я! – шевельнул усами Родригес. – Мы провели весь день у меня, вместе.

Комиссару показалось, что он уловил в словах Хосе некоторое волнение.

– Синьор Родригес, – не спеша произнес Линарес, – учитывая, насколько серьезен вопрос – напомню, я расследую убийство – и то, что вы сами являетесь заинтересованным лицом, обязан спросить: насколько вы уверенны в том, что говорите? И предупреждаю. Это серьезное преступление, сказать мне сейчас неправду.

Линарес уставился на Хосе в упор. И тот, действительно, заколебался – хотя, возможно, просто не знал, какие подобрать слова. Но необходимость в них отпала сама собой.

– Оставь парня в покое, Эстебан. Я тоже это подтверждаю, – неожиданно сказала Фернандес.

– Ты, Исабель? – удивился комиссар.

– Да, –