— Но вы же идете на смерть!

— Отнюдь нет, — сказал Салихов. — Кроме того, они сказали, что у них на борту находится биологическое оружие массового поражения. И они не постесняются его применить, если я откажусь лететь с ними туда, куда они говорят.

Трубников побледнел.

— Ах, даже так… — медленно проговорил он и нерешительно оглянулся на стоявшего за его спиной в окружении нескольких охранников в штатском вице-мэра Антона Павловича Калитина.

А в самом самолете нас ждал сюрприз: как только Салихов и я поднялись по трапу и попали в салон, нас встретил улыбчивый блондин с короткой стрижкой и приветливым широким лицом, которое, кстати, показалось мне знакомым.

По всей видимости, оно показалось знакомым и Ринату Ильдаровичу, потому что он начал пристально вглядываться в него, а потом произнес:

— А вы случайно не…

— Случайно да, — сказал тот, — мое имя Алексей Шкапенко. Я брат вашего бывшего начальника охраны, Ринат Ильдарович. К сожалению — покойного. Я ведь похож на него, правда?

— Зачем мне лететь в Тбилиси? — резко спросил его Салихов.

— В Тбилиси? О, вероятно, в мои слова — когда я говорил с вами по телефону — вкралась какая-то неточность, — с вызывающей беспечностью ответил Шкапенко-младший. — Нам в самом деле незачем лететь в Тбилиси.

— А куда же мы тогда летим?

— В Грозный.

Гробовая тишина сопроводила эти не заключающие в себе ничего сверхъестественного слова.

— В Грозный? — бледнея, повторил Салихов таким тоном, как будто переспрашивал: в ад?

— В Грозный.

— Но зачем?

— Об этом вам расскажет другой человек. Я не уполномочен с вами беседовать.

— Какой другой человек?

— О-о-о, — Шкапенко улыбнулся и сощурил светло-зеленые кошачьи глаза, — с этим человеком хочет побеседовать по душам пол-России. Особенно в Минобороны и конкретно в Генштабе. Я говорю о Руслане Базаеве.

* * *

— Неужели они все-таки на самом деле направятся в Грозный? Ведь там даже аэропорта приличного нет… все разбомбили, — сказала я, выглядывая в иллюминатор, где в неласковой ноябрьской дымке плыла серая и белая, с черными подпалинами голых лесов земля.

— Мне кажется, да, — отозвался Салихов. — Простите, Ильмира Маратовна, что я втравил вас во всю эту историю. Но, откровено говоря, я и сам многого не могу понять.

— У них в самом деле на борту биологическое оружие? — спросила я.

— Так мне сказал этот ублюдок Шкапенко-младший. Они сами зовут его Алеко. Алеко… родной брат Андрея, а такие разные люди!

Неужели он в самом деле ничего не знает, промелькнула настороженная мысль. Ничего о том, кем был его обожаемый Шкап. Единственное, в чем Ринат Ильдарович был непоколебимо уверен, так это в том, что в смерти Шкапенко виновен его собственный младший брат.

По Салихову не видно, что он боится или вообще опасается за свою жизнь. Вероятно, этот человек привык к тому, что все и всегда мог купить. Вот и теперь… я думаю, он держал про себя вариант, что если дело пойдет совсем уж хреново, то он предложит за себя и своих сотрудников деньги.

Конечно, Салихов не так богат, как Борис Абрамович Березовский, чтобы платить миллионы и миллионы долларов за освобождение заложников, не считая, но что он потянет любую запрошенную сумму — конечно, в рамках разумного, — в этом я была совершенно убеждена.

В салоне самолета, помимо нас, находилось примерно двадцать — двадцать пять человек. Из них полтора десятка — те самые заложники, которых захватили в офисе.

Вздрогнув, я узнала в одном из них Виктора Сергеевича Путинцева.

И ему не повезло.

Среди террористов, как я уже отметила, не было ни одного кавказца: навербовали себе продажной славянской крови, сволочи! Нет, я вовсе не о том, что славянская кровь — продажная, сама все-таки русская, но как говорится, у нелюдей нет национальности, а ублюдки встречаются среди всех наций.

Насколько я поняла, это была разноплеменная компания. Руководитель группы — Шкапенко говорил с украинцами по-украински, с русскими и прибалтами — по-русски, а один явно восточного происхождения бритый товарищ не понимал, как мне показалось, ни одного из перечисленных языков.

— Кажется, нас ведут, — неожиданно сказал Салихов, выглядывая в окно.

Я последовала его примеру.

Как будто совсем близко, на расстоянии протянутой руки, а фактически в нескольких километрах от нас параллельным курсом шли два боевых самолета. Их скорость была выше, чем скорость несущего нас авиалайнера, и поэтому пилоты двух боевых единиц российских ВВС время от времени выписывали в воздухе широкие круги.

— Надеюсь, они не станут нас атаковать, — негромко проговорил Салихов.

— Я тоже надеюсь на это, — через весь салон крикнул ему Шкапенко. — Тем более что мы уже в видимости ставропольского аэропорта, где я, собственно, и собираюсь произвести посадку.

— Ставрополь? — удивленно пролепетала я.

— А вы что же, дорогая моя, думали, что я буду сажать эту махину в разваленном вашими бомбежками и артобстрелами Грозном? — насмешливо отозвался Шкапенко. — Это верная гибель. Я, конечно, люблю рисковать, но я же не идиот.

— Что ты собираешься делать? — резко спросил Салихов.

— Идти на посадку и просить два грузовых вертолета, — сказал главарь террористов. — Мы пересядем в них и уже таким манером доберемся до Грозного.

— Вам не дадут вертолетов.

— Правда? Ринат Ильдарович, мы поставим им такие условия, что они не смогут отказаться. Хотите простой пример? Улугбек, дай-ка сюда вон того почтенного джентльмена.

Улугбек, тот самый восточный тип, что не говорил ни на одном из звучавших в салоне самолета языков, кивнул и, легко подняв за плечи мужчину, подвел его к Алеко. Тот окинул мужчину критическим взглядом, отметил, что заложник страшно напуган и бледен до синевы. И сказал:

— Ринат Ильдарович, вам знаком этот человек?

Салихов пристально взглянул на того.

— Ну да, — наконец ответил он, припоминая. — Это Денисов, директор той фирмы, которую вы осчастливили своим появлением.

— Ага! — с удовлетворением воскликнул Алеко. — Очень хорошо. А что, господин Денисов, дети у вас есть?

— Дочь… Настенька, — непослушными серыми губами вытолкнул тот. Страх беспощадно сорвал покров респектабельности и солидности с этого человека, привыкшего к тому, что все зависит от него самого. А теперь ничто — даже самая жизнь его! — не зависела от директора одной из дочерних фирм ЗАО «Ратмир».

— Сколько ей лет? — с доброжелательной улыбкой продолжал спрашивать Шкапенко.

— Семь.

Весь салон уже вышел из снедавших каждого из этих людей раздумий и с тревогой прислушивался к странному диалогу между главой террористов и одним из собратьев по несчастью.