враз в трясину вляпаешься. Причем растительность везде одинаковая. По цвету чуть отличается. Так что ищи глазами, пробуй ногами. Тогда и один дойдешь. А сейчас держись сзади и повторяй каждый мой шаг. Понял?

Валерий кивнул.

— И путь примечай. А будет он кривой и извилистый…

Они сделали еще сотню шагов. Опять начались кочки.

— Теперь присмотрись. Вон там, в дымке — темная гряда кустов. Видишь?

— Да.

— За ними озеро.

— А Чумные болота?

— Они за озером.

Вскоре сквозь кусты они увидели рыбака. Самодельным вездеходом оказался трехколесный мотоцикл с огромными надутыми камерами вместо колес. Да, такой и по воде и по мхам пойдет.

— Сиди тут, — строго приказал Валерию его проводник. — Чтоб ни шуму, ни кашля. Захочешь чихнуть, зажми ноздри — пройдет. И не вздумай высовываться!

— А ты? — У Валерия появилось нехорошее предчувствие. Не нравилось ему возбуждение, охватившее Николая. Особенно его диковатый звериный взгляд и неукротимая самоуверенность.

— Я?.. Проверю один ли он. Нет ли ружья. Не бойся, убивать его не буду, да и нечем мне…

И все-таки надо было вскочить и ринуться к рыбаку. Спаси, мол, и сам поберегись. Но дикая самоуверенность Николая подавляла волю, и Валерий, словно в забытьи ощутил, что только вяло кивает, не имея возможности вмешаться. Дальнейшее он воспринимал почти как зритель, совершенно не чувствуя себя участником происходящих событий и с азартным любопытством наблюдал, как его напарник, словно заправский партизан, короткими перебежками стал подбираться к рыбаку. Тот увлеченно ловил рыбу спиннингом. Клев был хороший. Николай обошел рыбака сзади и, почти не прячась, принялся осматривать мотоцикл. Валерий увидел, как Николай поднял с земли охотничий топорик. Повертел им в воздухе, потом быстро пополз назад и припрятал находку в траве. Сделав знак, мол, сиди на месте, скрылся в кусты… и словно пропал. Минуты показались часами. — «Может, в кустах кто-то прятался и прихлопнул моего приятеля?», — мелькнула нехорошая мысль. — «Да нет, сейчас он появится». — Но ни куст не шевелился, ни осока. — «Боже, наверняка он увяз и тонет». — Валерий начал пробираться к злополучному месту. Вот и куст. Никого… Николай исчез. Прямо наваждение какое-то. Нет, что-то здесь было не так: случись ему провалиться — не стал бы он тонуть молча. Топорик топориком, но жизнь дороже. Валерий руками ощупал траву — земля твердая, никакой трясины… Тут он заметил едва различимый след в примятой осоке. Подполз поближе к воде и у самого берега увидел знакомую одежду. И зачем ему понадобилось лезть в озеро? Валерий ничего не понимал. Привстал и посмотрел в сторону рыбака. Там что-то происходило. Хозяин мотоцикла не мотал катушку, он опустил удилище, наклонился и пристально всматривался в воду. Потом вдруг отпрянул в ужасе, уронил спиннинг. Из воды показалась голова, с выпученными бельмами глаз, опутанная космами волос и водорослями, с кроваво светящимися обрубками ушей. Рот был открыт, и в нем что-то шевелилось. Зрачки развернулись и уставились на рыбака. Изо рта показалась голова жабы, ее передние лапы, пятнистое туловище. Жаба квакнула, моргнула, напряглась и выпрыгнула прямо под ноги остолбеневшего человека. Губы у того затряслись, он опрокинул ведерко с рыбой и кинулся прочь…

Голый Николай выскочил на берег, быстро подобрал ведерко, топорик и побежал к месту, где оставил одежду. Увидев у куста Валерия, неодобрительно нахмурился, но тут же заулыбался, довольно рассматривая находки. Он быстро оделся, подхватил свою палку и пошел к трясине.

— Скорее, уходим! — крикнул, чуть оглянувшись.

— А рыбачок? — Остановил его Валерий.

— Что, рыбачок?

— Где он? Вдруг завяз в болоте или заблудился. Куда он побежал? Там земля или трясина?

— Тут кругом трясина.

— Надо посмотреть, нельзя же так уходить, вдруг ему помощь нужна!

— Иди, — буркнул Николай.

— А ты?

— Я не пойду. Я, как-никак, обокрал его.

Валерий вновь увидел этот неприятный, пристальный, почти звериный взгляд.

— Топорик ты мог украсть, он бы и не заметил. Зачем надо было пугать его?

— Да, так. Смешно ведь. Правда? И ведерко, как видишь, вещь ценная.

— Пойдем, поищем. А топор здесь оставь. Он и не хватится. Подумает, где-нибудь бросил.

— А ведерко?

— Ведро могло в воду упасть. Да и не до пожиток ему сейчас! Спастись — главное.

Николай отвернулся.

— Он же заблудится!

— Не пойду я. — Бывший водитель сел на кочку, положив топор на колени. — А ты иди, ищи. Коли хочется. Я тебя здесь подожду.

И Валерий пошел.

В направлении, куда побежал рыбак, сначала особой трясины не было, но через сотню-вторую шагов начинались сплошные топи. Палка проваливалась везде. Болото было непроходимым. — «Если он вляпался здесь, — подумал Валерий, — то, наверно, и пикнуть не успел». — Однако левее шло обычное сухое болото с обилием клюквы и багульника. Валерий кинул несколько ягод в рот. — «Кислая, — сделал короткое заключение, — но сладкая. То есть слаще обычной».

Кое-где кочки были примяты, как от следов, но никакой последовательности не прослеживалось. Там… здесь… Если это и следы, то мечущегося в ужасе человека, и понять, куда он бежал было невозможно.

— Эй, мужик! — крикнул Валерий. — А-у-у!!! — Никто не отозвался. — Не бойся, тебя просто напугать хотели. Иди сюда! Отзовись! Эге-гей! — еще раз крикнул и понял, что все бесполезно.

И вдруг дикий, жуткий вопль пронесся над болотами. Но то был не крик ужаса или крик о помощи. Этот невообразимо душераздирающий вой вообще не мог принадлежать человеку и даже зверю. Так мог кричать какой-нибудь оборотень и Валерий почувствовал, как ужас острыми иглами пронзает все его тело. Он завертел головой в поисках источника звука, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, хоть урода, хоть лешего, лишь бы что-то определенное, чтобы оценить меру опасности и понять, что делать. Защищаться? Бежать? Или лечь и ждать смерти…

Второй крик вспорол тишину и замер на хриплой торжествующей ноте. И третий, уже с другой стороны, взвыл угрожающе и жутко, стал приближаться, нарастать и неожиданно оборвался. И там, где он замер, зашевелилась и стала приподниматься кочка. Она медленно росла, и становилась черной…

Валерий метнулся в сторону и побежал, мгновенно забыв про топи, про палку, про рыбака. Он уже несся по трясине и неожиданно упал, не удержав равновесия на зыбком колышущемся покрове. Руки его провалились в жижу. Валерий опомнился. Перед ним простирались сплошные рябые топи. Извиваясь всем телом, он сумел отползти назад и понял, что заблудился. Откуда-то пополз туман, растворяя в серой мгле и без того нечеткие ориентиры. Впереди — верная смерть, сзади тоже не подарок — трясина.

«Спокойно, — проговорил сам себе Валерий, — кто бы это ни кричал — утонуть в болоте не лучше, чем быть съеденным. Так