– «Вейланд-Ютани». Изменение приоритета Альфа Один Тринадцать. Авторизация: «Садлер».

Маркус замирает.

В питомниках тихо. Там всегда тихо, если противоударные двери заперты. Существа пробуждаются только тогда, когда ощущают возможность побега или когда чувствуют людей. В этих случаях ловцы стараются напугать человека, независимо от того, выиграют чужие от этого что-либо или нет.

Дик ходит по ПСиОСИ из комнаты в комнату, проверяя в пятидесятый раз, все ли на своем месте. Кауфманн больше не представляет угрозы, поэтому Дику пришлось настроить систему, которая чувствительна к внезапным движениям или громким звукам. Двигаешься слишком быстро – получай удар. Если ловцы истекут кровью, клетка будет залита кислотой, а если совершат какую-то глупость, то Дик с удовольствием отправит в космос весь блок.

Затем он подходит к хранилищу яиц, где замечает двадцать контейнеров с тщательно разработанным климат-контролем. Они находятся под постоянным наблюдением, и в них поддерживается необходимая влажность и температура, а также замеряется электрическая активность кожи. Если лицехват вылезет из яйца, специальная программа, к которой подключен бокс, наполнит контейнер кислотой и сожжет его. Но если один из этих ублюдков освободится, «Холодная кузница», без сомнений, останется без члена персонала.

Большое количество пустых ящиков свидетельствует о задержке проекта.

Механический погрузчик Дика неподвижно стоит на заднем плане. Дик всегда боится залезать в него, так как существа следят за ним всякий раз, когда он несет бокс в лабораторию. Он не может избавиться от чувства, что они знают о содержимом контейнеров. Даже если ловцы не видят яиц, чужие прекрасно их чувствуют.

Наконец Дик направляется к бункеру с шимпанзе. Он всегда с нетерпением ждет встречи с обезьянами, даже если собирается их убить. Они единственные на этой тупой станции, кто всегда в хорошем настроении, пусть и не говорят по-английски. Дик, наверное, возьмет одного из размороженных приматов, накормит его, проверит на ветеринарном столе и вернет обратно. Это будет прекрасный способ отвлечься от хмурого настроя, который принес на станцию Дориан Садлер. Дик знает, что не должен привязываться, но такой соблазн при контакте с животными слишком велик.

Однако когда он приближается к зверинцу, то слышит крики.

Шимпанзе взбудоражены, как никогда. Стараясь не шуметь, Дик ползет к одному из многих арсеналов, размещенных по всему комплексу, и берет винтовку. К сожалению, это не один из безгильзовых импульсных автоматов, какими пользуются колониальные морпехи. Обычные ружья, которые не могут пробить дыры в корпусе космической станции. Дик сомневается, что если один из жуков вдруг выберется из заточения, то винтовка ему поможет. Однако оружие – это отличное утешение для ученых. Он осматривает помещение и наклоняется ближе, не желая снимать винтовку с предохранителя, пока не поймет, что происходит.

Одна из клеток открыта, и у ветеринарного стола с лежащим на нем животным стоит Кембили Окоро. На нем окровавленный хирургический халат и шапочка. Он копается в чертовой шее бедного шимпанзе, и со стола стекают тонкие темно-красные струйки. Какая-то пластиковая трубка, похожая на оболочку для колбасных изделий, свисает со стойки рядом с ним.

Окоро не должен быть здесь. Шимпанзе не относятся к его отделу, и сейчас даже не его смена. А если это не так, он в любом случае не должен наносить вред животным на глазах сородичей. В прошлом ученые были осторожны и не пугали приматов, так как это может усложнить уход и кормление.

Шимпанзе стонет и кричит, когда его собратья бьются в стекло. Животное даже не усыпили должным образом – возможно, потому, что у Кембили нет должной ветеринарной подготовки, которой обладает Дик.

– Ой! – Дик выходит из-за угла. – Какого черта тут происходит?

Кембили поднимает руки, как будто на него наводят винтовку. В его руке зажат скальпель. Он ничего не говорит, и Дик не может увидеть выражение его лица из-за хирургической маски.

– Приятель, ты слышал меня, черт возьми?

Шимпанзе на операционном столе вяло поднимает лапу, двигаясь к незримому объекту в воздухе. Он не парализован.

– Дерьмо, – бормочет Дик. – Отойди от стола!

Кембили медлит, невнятно бормоча, поэтому его пациент успевает издать мычание и схватить Окоро за челюсть.

В этот момент время замедляется. Кембили спотыкается с поднятыми руками, не до конца осознав причину боли. Разъяренный шимпанзе вскакивает со стола, и его кишки вываливаются наружу. Дик стреляет и попадает животному прямо в грудь.

Примат по-прежнему продолжает надвигаться, и его свисающие внутренности, словно большой кисточкой, окрашивают пол блестящим красным цветом.

Когда цель полна решимости, одной пули никогда не бывает достаточно. Дик стреляет еще два раза, и шимпанзе наконец-то теряет равновесие от кровопотери, лекарств и вывалившихся кишок. Он падает, а затем замирает.

Кембили сидит на корточках в углу, и его крики сливаются с криками обезьяны.

Сразу за жилым отсеком экипажа расположен лазарет. Тем не менее Блю редко им пользовалась, так как ее комната оснащена большинством самых современных аппаратов, необходимых для комплексного ежедневного ухода. Она уже много лет не была в настоящей больнице, поэтому чувствует себя странно, стоя над кроватью Кембили. Его лицо почти полностью забинтовано, так что видно только один глаз и часть рта.

Блю устала, и связь с телом Маркуса непривычно слабая. Ее мозг не может поверить в иллюзию, что она – здоровый человек, находящийся в полной безопасности. Фантомные боли перекрещиваются с болью в груди, и она начинает кашлять без видимой причины. Ее настоящее тело – это сон. Тело Маркуса – реальность. Все должно быть именно так, потому что она не желает проживать последние дни в свой жалкой оболочке.

Глядя на Кембили, она понимает, что «Блестящее сооружение» приостановят, а ее в скором времени уволят.

Окоро кашляет, и Блю инстинктивно протягивает руку, чтобы коснуться его руки. Это глупый жест. Кожа Маркуса хоть и теплая, но с ней однозначно что-то не так. Никто не успокоился бы от прикосновения андроида – никто, кроме Энн. Блю уверена, что для той это своего рода фетиш.

Вероятно, «Блестящее сооружение» превратилось бы в выдающийся проект, результатом которого могло бы стать лекарство от всех генетических заболеваний, ознаменовавшее новую эру медицинских чудес. Возможно, это был билет в прекрасную жизнь, полную пресс-интервью и симпозиумов. Ее интеллектуальная собственность принадлежала бы Компании, но книга и права на фильмы стоили бы целое состояние. Блю смогла бы обеспечить себя на всю жизнь – гораздо более продолжительную жизнь. Plagiarus praepotens – идеальный строитель, способный переписывать и восстанавливать органическое вещество за считаные секунды, поэтому ему наверняка бы удалось построить для нее счастливое будущее.