– Ясно. А кого? Может быть, я их видел?

– Я справлюсь, – говорит она. – Я ищу коммандера Кардозо.

Садлер перебирает палочками лапшу, а обонятельные рецепторы Маркуса улавливают ароматы соли, пшеницы и умами, которыми трудно не наслаждаться. Блю фантазирует, как впечатывает Садлера лицом в тарелку с такой силой, что стол слетает с монтажных кронштейнов.

Положив в рот немного лапши, он с удовольствием жует, а затем глотает.

– Как это ни печально, но он все еще в ПСиОСИ. Слишком много завалов нужно разгрести после прошедшей недели.

– Как скоро мы сможем вернуться к работе, директор? У меня появились кое-какие идеи касательно моего проекта и…

– Может быть, вы хотите ввести меня в курс дела?

Марсалис сгибает пальцы, стараясь не сжимать их в кулак.

– Сначала я бы хотела убедиться в истинности определенных результатов.

Садлер ковыряется в лапше, выискивая кусочек мяса. Найдя, он кладет его в рот.

– Вы знаете, доктор, любой прогресс стал бы для «Блестящего сооружения» результатом. Я могу провести вас в ПСиОСИ, и вы покажете мне то, что обнаружили.

Блю прикусывает губу:

– Я еще не готова.

– Что ж, скажите мне, когда будете готовы. Тем временем, я уверен, у вас есть чем заняться за пределами ПСиОСИ.

– Конечно, – кивает она. – Хорошо.

Дориан продолжает смотреть на нее, поглощая свою лапшу. Марсалис хочет уйти, но он смотрит на нее так, будто собирается снова что-то сказать.

– Могу я задать вам вопрос? – бормочет Садлер, сделав большой глоток воды, чтобы запить еду и говорить четче. – Каких результатов вы добились в генетике?

Этот вопрос застает ее врасплох, и мысли тут же переносятся в другое время. Когда Блю было всего восемь лет, ее дядя внезапно умер. Все было хорошо, но его иммунная система вдруг пошла против хозяина, разрушив кожный покров и дыхательную систему. Медицинское сообщество разработало генную терапию для рассеянного склероза, болезней Тея-Сакса, Паркинсона и многих других, но на это ушла уйма времени. Для таких случаев, как у дяди, система быстрого реагирования еще не разработана, и подобные ему колонисты подвергались опасности внезапного проявления генетических нарушений.

Блю хотела помочь колонистам и прекратить последующие случаи. Но будь она проклята, если поделится этими воспоминаниями с Садлером.

– Я была достаточно смышленой, чтобы стать врачом, – отвечает она, – а работы по секвенированию ДНК оплачивалось лучше, чем когда-либо раньше.[17]

Дориан кивает, принимая ее ответ.

– Значит, когда вы учились в колледже, вы… не знали о своем состоянии?

Она ненавидит, когда люди спрашивают ее о таком. Медицинская пресса нашла эту историю необыкновенно занимательной.

– Нет.

– Это так удивительно. Вам повезло, что вы выбрали именно медицину.

– Это почти так же хорошо, как и рождение с известной вам продолжительностью жизни.

– Извините, – говорит Садлер с натянутой улыбкой. – Я не хотел действовать вам на нервы.

– Все в порядке, – лжет она. – Пожалуйста, скажите Дэниелу, что я его искала.

Не дождавшись ответа, она поворачивается и уходит.

Когда Блю доходит до своей комнаты, она оглядывается на дверь комнаты Дориана. Он только приступил к обеду, поэтому не вернется еще какое-то время. Если он собирается закрыть ее проект, она может выяснить, кого еще ждет такая же судьба. Блю нажимает кнопку, и дверь скользит в сторону, открывая путь на смотровую палубу.

– Думаю, тебе следовало бы пересмотреть свою политику «открытых дверей», ублюдок, – бормочет она, заходя внутрь.

Блю всегда представляла себе, что Садлер – дотошный чистоплюй, учитывая его безупречный внешний вид и отглаженные костюмы. Вместо этого она находит два складных мольберта, разбросанные краски, грязные бумаги, старые кисти и палитры. На фоне света Кауфманна помещение напоминает цыганское жилище. Подойдя к одному из полотен, Блю хмурится. Перед ней открывается приятная совокупность углов и геометрических фигур – достойная имитация Жоржа Брака. Неужели он таскает весь этот хлам с собой по галактике? Садлер разрушает чужие жизни и расслабляется с помощью рисования?[18]

Очевидно, что да.

В соединении фигур Блю видит изгиб тела Энн, четко очерченный жженой умброй, затеняющей оранжевый звездный свет. У ученой появляется позыв к рвоте, но если ее сейчас стошнит, то настоящее тело Блю может погибнуть. Вместо этого она отворачивается и ищет личный терминал Дориана. Она быстро находит его среди беспорядка художественных принадлежностей. Блю открывает экран, и перед ней появляется окно входа в систему «Вейланд-Ютани».

Садлер, вероятно, думает, что, будучи генетиком, Блю не умеет зашифровывать данные или взламывать компьютерные системы безопасности. Он ошибается – она написала тысячи программ и создала огромные группы серверов. Марсалис написала программу для открытия и закрытия теплозащитных экранов на питомниках. Это привело к катастрофе, но при этом дало ей уникальное представление о политике информационных технологий «Холодной кузницы» и политике DevOps.[19]

Блю знает все о том, как пользоваться этой системой, поэтому без особых проблем обходит стандартный вход и попадает в каталог зашифрованных файлов. В случае смерти или ухода сотрудников Компания должна иметь возможность расшифровать содержимое их дисков. Марсалис обладает общим доступом, так как после написания кода программы поведенческой модификации для питомников она тайно экспортировала ключи из ПСиОСИ.

Блю копирует последнюю сотню файлов. Все они маленькие – скорее всего, это документы или электронные таблицы. Она переносит их на портативный накопитель, прячет его в карман Маркуса и отключает систему. Ее действия заняли всего пять минут, и когда она уходит, коридоры все еще пусты. Благодаря тому, что этот ублюдок решил стать ее соседом, Блю быстро доходит до своей комнаты. Иногда она думает, что Дориан намеренно поселился рядом, чтобы раздражать ее. Только псих на это способен.

Через несколько секунд Марсалис возвращается к своему терминалу с подключенным устройством дешифрования, и взламывает файлы Садлера. Некоторые названия файлов зашифрованы несложным шифром, и она выбирает верхний документ – таблицу.