– Управление по делам семьи. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Знакомое приветствие вызвало у меня досаду. Поэтому я и звоню – чтобы кто-нибудь помог мне. Выслушают меня наконец или нет?

– Мне надо поговорить с сотрудником, который занимается делом детей Бауэр, – сказала я.

– Сейчас переключу вас.

– Здравствуйте, это Ким. Чем могу помочь?

С Ким я уже общалась несколько раз. И знала, что она работает в УДС много лет. Может, хоть от нее мне удастся чего-нибудь добиться.

– Привет, Ким. Это Деб Мерк.

– Привет, Деб, как дела?

– Вообще-то не очень. Я опять звоню по поводу детей Бауэр. Главным образом меня беспокоит Ханна. Я звонила несколько раз, и все сотрудники Управления, с которыми я говорила, уверяли меня, что все в порядке. Но по-моему, это не так.

– Почему вы так считаете? – спросила Ким.

Я передала слова Эндрю о том, что Ханну «отослали», рассказала, сколько раз заезжала к Карен, но Ханну не видела. Потом описала, что видела на встрече в Walmart и объяснила, что отношения Ханны с ее матерью всегда складывались непросто. Я спросила, проводят ли сотрудники УДС инспекции в доме Карен и видел ли кто-нибудь во время них Ханну.

– Да. Новая сотрудница бывала у них несколько раз и видела всех детей.

Эта информация была призвана успокоить меня, но она лишь вызвала новые мысли.

– Я знаю эту мать. Она умеет манипулировать людьми, и это ей ловко удается. Не удивлюсь, если окажется, что она представила как Ханну дочь какой-нибудь подруги, чтобы не вызвать нареканий у опеки. Когда дети только вернулись домой, я видела там фотографии их всех, но теперь заметила, что детских снимков в доме больше нет. Если сотрудник Управления не знает, как выглядит Ханна, он не заметит разницы, – слова лились у меня потоком, едва мне в голову пришло это объяснение. Это ведь абсурд! А впрочем… такое вполне возможно.

– Деб, вряд ли это могло случиться. Наша сотрудница говорила, что за время своего визита видела всех детей. Я поговорю с ней, спрошу, не возникло ли у нее каких-либо сомнений. Спасибо за звонок.

От меня опять отделались. Станет ли Ким в самом деле проверять информацию?

Ну вот, я позвонила в УДС. Что еще мне делать? У меня были связаны руки, я начинала раздражать и Карен, и УДС. Может, пора угомониться – и пусть свершится воля Божья?

В 1998 год я вступала, зная, что он принесет серьезные перемены. Во-первых, я перестала бывать в доме Карен. Да, тревоги за Ханну изводили меня, и я по-прежнему чувствовала себя виноватой за то, что так и не нашла способ с ней связаться, но я осознала: я сделала все, что могла. Ханна, если верить Карен, больше с ней не жила. Пришлось прекратить попытки ее проведать – и оставалось надеяться, что УДС справится со своей задачей и обеспечит необходимый надзор. Сдаваться было мучительно, но я, как могла, отдавала Ханну на попечение Господа.

Во-вторых, весь прошлый год мне казалось, что период моего руководства Центром помощи подходит к завершению – не потому, что я от него устала, а из внутренних побуждений. Центру я отдала десять лет жизни, я не сомневалась, что с нынешними сотрудниками он в надежных руках, и передала им эстафету в совершенной уверенности: с точки зрения Бога, момент для этого выбран идеально, и он поведет меня к новому служению.

Вспоминать о раннем периоде работы в Центре помощи было немного грустно. К тому времени, как я возглавила его, я пробыла верующей меньше года. Все психологи-консультанты, в отличие от меня, обладали более зрелой христианской верой, но правление назначило на эту должность именно меня.

Вскоре после вступления в нее я посетила семинар по распознанию духовных даров – и через день после него я взволнованно объявила моим консультантам:

– Теперь я знаю, какие у меня есть духовные дары!

– Замечательно, – отозвались они. – И какие же?

– Их два, – объяснила я. – Первый – это дар пророчества. Я до такой степени максималистка, что решающее значение для меня имеет то, что Слово Божье называет истиной. А второй мой дар – увещальница!

У троих моих слушательниц открылись рты. Затем одна из них очень любезно поправила:

– Нет, милая, не «увещальница». Вы, наверное, хотели сказать «увещевательница». У вас есть дар увещевания.

– А, точно. Он самый.

Некоторые из моих близких друзей до сих пор дразнят меня моим духовным даром «увещальницы».

Когда я только вступила в должность, я думала, что все христиане разделяют пролайферские убеждения, но вскоре убедилась в обратном. К моему разочарованию, когда я посещала церкви или христианские организации с выступлениями и просьбой о поддержке, я видела, что немалая часть аудитории готова забросать меня гнилыми помидорами при любой попытке поднять животрепещущую тему абортов. Мучительно было сознавать, насколько я была наивна. Пламя моей веры превратилось в тусклый огонек.

Что я делаю в христианском служении, гадала я. Может, я и христианка, но кто я такая, чтобы считать, что способна служить и вести за собой? Мне хотелось уползти в норку и зализывать раны. И как-то раз, после одной из встреч, где меня особенно сильно задели, я ехала за рулем, разочарованная, совершенно лишенная сил, и решила свернуть на стоянку и вот прямо в тот миг обратиться к Господу.

– Господи, я не понимаю! – в слезах заговорила с Ним я. – В чем состоит моя работа? Я ведь явно не справляюсь с ней сейчас.

Мне казалось, если мне плохо, обидно, мучительно больно, значит, я не исполняю волю Бога. О, как мало я знала! С тех пор я усвоила: порой мы на верном пути, только когда страдаем, обижаемся и чувствуем себя несчастными.

Я не из тех, кто уверяет, будто у них что ни день – чудеса, но в тот миг я почувствовала, что Бог говорит мне: «Ладно. Хочешь посмотреть, чем занимаешься? Смотри!»

И мне представилась обширная система подземной городской канализации. Я находилась там, в канализационной трубе, по щиколотку в сточных водах, брела по грязи в темноте, и мой путь освещали только тонкие лучики света, падавшего в решетки редких люков над головой. Видение было настолько реалистичным, что я ощутила вонь.

Я добрела до железной лестницы, ведущей к люку, и Бог сказал: «Вот твоя работа. Путь к свободе и жизни во Мне – через этот люк. А твое дело – стоять здесь и довести до этой лестницы всех, кто здесь появится. Любой ценой. Сплести пальцы в опору для их ног. Встать на колени в нечистоты, чтобы они дотянулись до лестницы, встав тебе на плечи. Любой ценой доведи их до лестницы, помоги сдвинуть люк и выйти на свет. Это и есть твое дело».

И Он спросил меня: «Ты готова?»