Детектив смотрел на нее с каким-то равнодушием, прикрыв глаза, словно собирался погрузиться в глубокий сон. Она поняла, что должна что-то сказать.

– Что в посылке? – спросила Виктория слабым голосом.

– Мы не знаем. Бруна нашла только записку, которая, видимо, прилагалась к посылке. Атила вам ничего не отдавал?

Виктория покачала головой.

– Значит, он не выполнил просьбу и был убит.

– Да.

– Хотя странно, что содержимое посылки исчезло. Если он не отдал вам, то куда дел?

– Выбросил?

– А записку оставил?

– У меня нет ответов на эти вопросы, детектив.

– Где вы были сегодня рано утром?

– Дома. – «Читала дневник Сантьяго», – мысленно добавила Виктория.

– С вами кто-нибудь был?

– Нет.

– И вы выходили из дома только на работу?

– Утром мне звонил друг. Я случайно не подозреваемая?

– Нет, – слова детектива прозвучали неубедительно. – Конечно, нет.

– Тогда я могу идти?

– Учитывая ваши показания… и то, что случилось с Атилой… главный подозреваемый – сам Сантьяго.

– Значит, он вернулся.

Вслух эта фраза прозвучала ужасно; по спине Виктории пробежали мурашки.

– Может, кто-то хочет, чтобы мы так думали. Нам известно только, что кто-то пытается связаться с вами. Оставляет надпись у вас на стене, что-то пытается передать через Атилу. – Акино склонился над столом. – У вас есть какие-нибудь мысли, что ему нужно от вас?

– Я думала, выяснять такие вещи – ваша работа.

Виктория устала. От духоты в комнате и раздражающего жужжания вентилятора ей становилось хуже. Сердце все еще билось учащенно, но она чувствовала, что вот-вот заснет. Детектив водрузил очки на кончик носа и что-то набрал на компьютере, затем дважды кликнул по файлу, прокручивая вверх и вниз в поисках чего-то.

– Заполучить отчет по этому делу оказалось сущим кошмаром. Поскольку преступник несовершеннолетний, все конфиденциально. Когда такому человеку исполняется восемнадцать, досье стирают из базы данных. Но когда я наконец добрался до него, то заметил кое-что странное. Может, вы мне поможете, – сказал Акино. – Вам что-нибудь известно об отношениях вашего отца с его младшей сестрой?

– Вы о ком?

– Когда произошло преступление, Софии было двадцать три. Мы пытались получить ее показания, но она с двадцати одного года живет в США. Работала там и вышла замуж за американца. Нам так и не удалось с ней связаться. Я знаю, что она уехала за границу после ссоры с вашим отцом. Но не верю, что она не стала бы из-за этого сотрудничать с полицией. Ее брата, невестку и племянника убили, а вы остались в живых. Она никогда не связывалась с вами?

Виктория побледнела. Она не имела ни малейшего представления, кто такая София.

– Я никогда с ней не встречалась, – торопливо ответила девушка. – Мне надо идти.

Ей пришлось опереться на стол, чтобы встать. Ноги дрожали, но Виктория сумела выйти из комнаты. Внезапно она перестала контролировать свое дыхание, свои движения. Все по нарастающей: надпись на стене, смерть Атилы. И теперь… София? Как она могла не знать о существовании родной тети? О какой ссоре говорил детектив? Виктория посмотрела на свои руки, вцепившиеся в лямки рюкзачка. Опираясь на перила и спотыкаясь, спустилась по трем ступенькам, ведущим наружу. Уличное движение в Копакабане ошеломило ее: оглушительные автомобильные гудки, повсюду люди – смеющиеся, жующие, болтающие по мобильникам. В воздухе пахло нечистотами. Глаза наполнились слезами, в горле застрял ком. Она почувствовала во рту лекарственный привкус. Все тело дрожало. Виктория попыталась перейти дорогу, но все погрузилось во тьму. Прежде чем потерять сознание, она почувствовала, как ее рука ударилась о шершавый горячий асфальт.

Реальность постепенно возвращалась. Вначале появился резкий запах этилового спирта – пьянящий и соблазнительный. Затем Виктория услышала звон кастрюль и сковородок на кухне, журчание воды из-под крана, жужжание кондиционера, почувствовала свежий ветерок на лице. Затылком и руками ощутила какой-то холодный пластик вместо привычных складок пледа на своем диване и, еще не до конца придя в себя, постепенно поняла: она не дома. Виктория испуганно села, глубоко дыша и озираясь. Она лежала на темном кожаном диване, под головой – толстая подушка из гусиного пуха. Комната незнакомая. Рука забинтована. Виктория попыталась вспомнить, что произошло, и ее охватил ужас: полный провал в памяти. Не успела девушка встать, как появился Джордж с двумя дымящимися чашками в руках.

– Наконец-то ты очнулась, – сказал он, улыбаясь. – Вот кофе и много-много сахара.

Джордж сел на диван и протянул ей одну из чашек. Виктории пришлось наклониться в сторону, чтобы не коснуться его. Она обхватила ладонями горячий напиток. Жар от чашки и запах кофеина успокаивали.

– Ты ушиблась несильно. – Джордж посмотрел на бинт. – Не беспокойся.

– Как я попала сюда? – нерешительно спросила Виктория.

– Я заметил твою реакцию на телефонный звонок в кафе и решил пойти за тобой.

– Ты следил за мной от самого центра до Копакабаны?

– Я видел, как ты взяла такси на стоянке, взял другое и поехал следом. – Он опустил глаза. – Прости. Наверное, это покажется странным, но… Я заволновался после твоих слов. О необходимости защищаться.

Виктория молча уставилась на него, не зная, как реагировать. Джорджу пришлось продолжить:

– Я ждал у входа в полицейский участок. Ты вышла в таком оцепенении, что даже не заметила меня. Потом упала в обморок на тротуаре, быстро пришла в себя, но была очень взбудоражена. Я дал тебе успокоительное, и мы поймали такси. Разве ты не помнишь?

Все это было очень смутным, словно в голове кипела жидкая похлебка. Какие-то образы всплывали в памяти и пропадали. У Виктории и раньше случались такие провалы, особенно когда она увлекалась дешевым алкоголем.

– Мне пришлось выйти, чтобы купить бинт, – продолжал Джордж. – Когда я вернулся, ты уже крепко спала. Даже не проснулась, когда я тебя перевязывал.

Виктория оглядела гостиную – типичное безликое временное жилище холостяка. В углу простенькие полки с научно-популярными книгами. Рядом – письменный стол и два пластиковых стула. Посередине комнаты – небольшой торшер, потертый ковер и диван-кровать, с виду не очень удобный. На окнах плотные шторы.

– Добро пожаловать ко мне домой. – Джордж поставил свою чашку на пол рядом с чашкой Виктории.

Постепенно к ней вернулись воспоминания о разговоре с детективом. Атила мертв. Возможно, его убил родной сын. У отца Виктории есть младшая сестра, о которой она никогда не слышала. Или просто забыла, потому что тогда была слишком мала? Если так, то что еще из событий прошлого ее мозг – то ли по малолетству, то ли для самозащиты – попытался стереть? А тетя Эмилия? Почему она никогда не говорила об этой Софии? Виктория хотела встать, но решила пока не торопиться и просто разглядывала лицо Джорджа. Она всегда ненавидела поддерживать зрительный контакт с людьми, но с ним все по-другому. Никакого осуждения, только честность и прямота.