словно власть имеющий. Ни тени сомнений, ни капли страха. А от понимания, какая сила кроется в этом юнце, по спине пробегал холодок. Внутри у Аркадия Андреевича ужас от всего происходящего боролся с диким гневом.

— Да неужели? — произнёс глава рода, не выказав эмоций. — Что ж, у меня тоже есть что сказать вам, господин Озёров. Только давайте не здесь. Пройдём в сад и там побеседуем.

— За дом боитесь? Да, особняк у вас роскошный, жаль, если превратится в руины. Пойдёмте в сад.

Глава 8

Артур Андреевич Сафонов оказался высоким пожилым мужчиной с лысеющей седой головой. Надменное лицо, нос картошкой, тонкие подстриженные усики. Одет он был в светлый пиджак и тёмные брюки. В целом ничего особенного он собой не представлял, да и силой он обладал посредственной: судя по ощущениям, где-то на границе мастера и старшего мастера.

За домом простирался сад с расходящимися во все стороны дорожками-лучами и фонтаном в центре, левее виднелись подстриженные кусты, искусственный пруд и длинная открытая галерея с беседками. Сам дом был просто огромным и вполне мог сравниться с особняком князя Озёрова в Нижнем Новгороде, но только имел более современный архитектурный облик с угловатыми геометрическими формами и широченными окнами.

Сразу видно, что здесь проживает нефтяной магнат и наверняка четыре или пять его жён. От одной-двух пять сыновей не родилось бы. Не стоило забывать, что женщины тоже владеют магией и умею драться не хуже мужчин. Скорее всего, сейчас и другие родственники подтянутся. К счастью, моя сила и концентрация уже восстановились, и я был готов к очередному сражению.

Мы с Артуром Сафоновым прогуливались по дорожке и спокойно разговаривали, словно деловые партнёры или хорошие знакомые. По крайней мере, так могло бы показаться со стороны человека, не знающему предыстории. Впрочем, самообладание у Сафонова действительно было отменным, да и я общался в вежливой манере, не уступая в выдержке своему врагу.

— Итак, вы утверждаете, будто мои люди пытались вас убить, — проговорил Сафонов.

— Можете себе представить. Причём уже второй раз. Разумеется, я… мягко говоря, недоволен.

— И поэтому вы явились ко мне, чтобы лично выразить своё недовольство.

— Абсолютно верно. Меня такое положение вещей не устраивает.

— Тогда должен напомнить, с чего всё началось. В конце июня в Гордеевске произошла драка, в ходе которой погибли мои родственники. Инициировали ссору вы, и вы являетесь виновником их гибели.

— Со стороны ваших родственников было бессмысленно и даже, я бы сказал, глупо пытаться ограбить меня возле ресторана.

— А зачем они это хотели сделать, позвольте узнать?

— Точно не могу знать их мотивов. Разговор у нас тогда не задался.

— Не врите, господин Озёров, вы всё прекрасно знаете, — тон Сафонова стал жёстче. — Перед этим вы убили двоих моих служащих, которые находились при исполнении.

— Да, возле Гордеевска я столкнулся с какими-то бандитами-простолюдинами. Они угрожали мне. Вы имеете какое-то отношение к ворам и грабителям, которые бесчинствуют на дорогах? Я не мог даже подумать, что благородный род погряз в таких мерзких вещах.

— Знаете такую поговорку, господин Озёров, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут? В данном случае произвол устроили именно вы. А когда мой родственник попросил компенсировать ущерб, вы просто убили его.

— Ваш человек был чрезвычайно груб, оскорбили недостойными словами меня и мою спутницу — девушку благородного происхождения. Я бы мог вызвать его на дуэль, но у меня не было времени. Хотя исход был бы тот же самый. Ваши родственники просто не способны вести себя уважительно даже к представителям своего же сословия. Считаю, я поступил абсолютно правильно.

— Но на этом всё не закончилось. Так ведь? Где мой брат? Где мои сыновья?

— Они там, куда вы отправили их.

— Вы их убили.

— В честном бою. Хотя вряд ли можно назвать бой честным, когда на тебя нападает из засады пятьдесят человек.

— И что теперь вы от меня хотите?

— Всё очень просто. Вы прекратите нападки на меня и заплатите компенсацию за доставленные неудобства.

— Так-так, — чувствовалось, что Сафонов кипит внутри, хотя и продолжает держаться в рамках приличия. — Вы требуете компенсацию? Вы. У меня. После всего, что сделали?

— Именно. Я требую компенсации и гарантий того, что нападения прекратятся. Я хочу с вами договориться, а если не получится, тогда буду общаться с вашими более сговорчивыми родственниками, если, конечно, жажда мести не затмит им рассудок.

— Понимаю, к чему вы клоните. Но вы ошибаетесь, если считаете, что я прощу смерть моих родственников. Никто на это не пойдёт. А вы будете уничтожены тем или иным способом. Я, мои сыновья, мои братья — неважно кто — позаботимся об этом. У нас длинные руки, господин Озёров, очень длинные, и любое посягательство на мой род будет наказано.

— У вас, смотрю, ещё и язык длинный. Последний раз спрашиваю, будем договариваться или нет? — прямо спросил я, поскольку Сафонов уже перешёл к угрозам, да и мне тоже не слишком-то хотелось разыгрывать это представление.

— Боюсь, нам больше не о чем с вами разговаривать. Я сказал всё.

— Тогда сразимся. Один на один. Надеюсь, у вас хватит смелости, чтобы не спрятаться за спинами вашей бесполезной охраны и родни.

— Я принимаю ваш вызов. Но поединок должен пройти по всем правилам. Вам понадобится секундант.

— Странно, что вас вдруг начало волновать соблюдение правил.

— Что поделать. Мы оба — благородные люди, а не мужики в трактире.

— Вы так не рассуждали, когда отправили за мной убийц.

— Видите ли, я не оставлял надежды, что вы заплатите за смерть моих родственников. Об убийстве речи не шло. Но теперь я больше не надеюсь на вашу порядочность.

Сафонова следовало бы назвать лжецом, но это было излишне. Болтовня ничего не изменит — только бой.

Секунданта у меня по понятным причинам не было, и найти я его прямо сейчас не мог. Даже не представлял, кто бы мог стать им. На эту роль нужен аристократ, простолюдин вряд ли подойдёт, а все мои знакомые князья и бояре в настоящий момент либо учатся, либо служат.

А пока мы болтали, возле дома, рядом с длинной застеклённой террасой собрались люди: две женщины, одна в платье, другая в деловом наряде, и пять мужчин — слуги, охрана или, возможно, члены семьи.