голова, перестали путаться мысли, вялые больные мышцы налились силой. Меж тем эльф вытащил из складок своей одежды жезл и протянул его Ивашке.

- Я вырезал на нём резьбу, несколько украсил, владей. Сегодня начнём учиться магии. Вечером будь готов, - маг поклонился и вышел.

Ивашка взглянул на жезл и чуть не подпрыгнул – по матовой белой поверхности шли буквы или знаки – точь в точь, такие как на серебряных табличках.

Первым побуждением нашего гнома было броситься за эльфом и разузнать про буквы и таблички. Но тут дало о себе знать обретённое им могущество. Каким-то шестым или седьмым чувством Ивашка почувствовал, что этого делать не стоит. Таблички не та тайна, которой нужно делиться. Вместо этого штурман степенно вышел на палубу. Болезни, слабости как не бывало. Всё тело было налито силой, а мысли ясные. Новым своим зрением Ивашка оглядел остров. Вокруг убитого дракона пировали чайки и альбатросы, разрывая сильными алыми клювами остатки мяса. Отвернувшись от неприятного зрелища, штурман оглядел горизонт – ни облачка.

Остаток дня пролетел в хлопотах по ремонту судна. Пилили на берегу деревья на доски. Основательно заделывали щель, строили новую шлюпку.

Утром очнулся Толстун. Эльф дал и ему горького отвара. Без Толстуна лодку, может, и не доделали бы. Плотника смыло за борт, а замены ему не было.

Ивашка весь день помогал своему другу. Шлюпка получилась что надо. Правда, немного тяжеловата из-за того, что пришлось брать сырую не высушенную древесину. Приделали небольшую мачту, прикрепили к ней парус. Погода стояла отличная.

- Прокатимся вокруг острова, - предложил Ивашка.

- Нет проблем, - наши друзья оттолкнули судёнышко от берега и взяли курс на запад к дальней оконечности острова.

Ну, и тут, конечно, погода испортилась. Задул ветер. Да все сильнее и сильнее. Чёрная туча, появившаяся вдруг на горизонте, устремилась на полной скорости к острову.

Шлюпка рывками удалялась от острова.

- Может, вернёмся, только вот снимем гномов с плота, а то этот шквал их потопит. – Ивашка уже менял курс.

Плот с двумя гномами был на полпути между островом и отошедшими от берегаиз-за отлива кораблём. Пока подошли к нему, пока пересаживались, переносили бочки с водой и фруктами, собранными на острове, в лодку, туча заняла полнеба. Вода буквально кипела в бухте.

- До корабля не добраться, - прикинул, не потерявший хладнокровия, Ивашка.

- Ветер встречный, давай к берегу.

- Ну, до берега теперь тоже не успеть – усомнился один матрос.

- Хоть в бухту внутреннюю зайдём, поворачивай, - и Ивашка первый устремился к парусу.

Они сидели, прижавшись, друг к другу, наблюдая, как туча приближается во всем своём мрачном великолепии. Она уже застила солнце. Ясный голубой купол неба постепенно превращался в низкую серую крышу клубящейся тучи.

Гномы спасались от неё бегством, преодолев проход и вырвавшись в спокойные воды внутреннего залива. Все они сидели, обернувшись в сторону преследовавшей их бури, и их сердца переполнял ужас беспомощности перед лицом безжалостной стихии.

Фронт облаков уже проплыл у гномов над головами, когда они вошли в бухточку. Мир вокруг превратился в сплошные сумерки, застывшие перед яростной атакой стихии. Туча несла с собой холодный сырой воздух. Когда он достиг беглецов, они задрожали от резкого падения температуры. Наполняя воздух смесью морской пены и песка, на них с оглушительным воем налетел ветер.

Все бросились в воду и последние метры до берега преодолевали, борясь с откатывающейся волной. Прямо у берега начиналась пальмовая роща. Ивашка с остальными устремились туда, но если он надеялся найти там укрытие, то глубоко ошибся. Открытое пространство доставляло массу неудобств, но здесь в роще, гномов подстерегала смертельная опасность. Пальмы будто в безумии раскачивались под мощными порывами ветра, наполняя воздух оглушительным рёвом, который сводил с ума.

Высокие стройные стволы пальм хлестали со свистом, словно кнуты, ветер безжалостно отламывал листья, разбрасывая их по песку. Они летали по пляжу, будто огромные уродливые птицы. Из-под раскачивающихся пальмовых ветвей-листьев срывались с высоты пятнадцати метров гроздья твёрдых, как гранит, орехов. Они были не меньше ядра и не уступали ему по убойной силе. Один орех стукнулся о землю возле тропы, по которой бежали гномы и, отскочив, ударил Толстуна по ноге. Удар был не очень сильным, но и его оказалось достаточно, чтобы сбить его с ног. Толстун упал на песок, будто куропатка, подстреленная из пращи. Когда он поднялся на ноги, то смог передвигаться лишь прихрамывая. Однако ему удалось побороть себя, и он побежал дальше сквозь смертельный град кокосов.

Вдруг ветер подул с особенно дикой силой. Он завывал на высокой пронзительной ноте, несясь по верхушкам деревьев подобно вырвавшемуся на волю зверю. Ветер метнул на моряков новую песчаную завесу. Ивашка бросил взгляд вперёд и увидел, как начала валится первая пальма.

Сначала она устало наклонилась, будто лишившись сил сопротивляться порывам ветра, а затем земля вокруг неё вздыбилась, обнажая вырванные из песчаной почвы корни. Падая, дерево набрало скорость, раскачиваясь из стороны в сторону; оно падало, как топор палача. Толстун, бежавший в пяти метрах впереди Ивашки, уже начав взбираться на холм. Его лицо было опущено вниз, словно он наблюдал свой собственный бег, а руки прижаты к голове. Он бежал прямо навстречу падающему дереву и казался крохотным и хрупким под готовым обрушиться на него стволом пальмы. Один удар этого циклопа убил бы его на месте.

Ивашка закричал ему, но хотя Толстун и был близко, крик штурмана не услышал. Рёв ветра заглушал все чувства. Длинный ствол падал все ниже, и Толстун был уже на его пути. Ивашка кинулся вперёд. Он понимал, что не успеет вовремя догнать друга. Поэтому он сделал рывок вперёд и, падая, протянул правую руку, хотел ударить Толстуна по ноге, чтобы остановить его. Оба они упали на песок. Гномы лежали, распластавшись на песке, когда пальма, наконец, рухнула. Грохот падения на мгновение заглушил даже завывания ветра. От удара дрогнула земля, Ивашка приподнял друга, а затем перетащил его через ствол лежащий поперёк тропы.

По обеим сторонам тропы было слышно, как с грохотом рушатся