Она вдруг замолчала, он обернулся, собираясь ответить сурово и резко, но увидел, что леди намерена спрыгнуть с седла. Ухватившись за луку, она явно обдумывала, как спуститься на землю с сердито косящего на нее глазом рыжего.

«Если женщина вообще способна хоть что-то обдумать».

– Сидите на месте, леди Вуд, и не вздумайте спускаться, иначе мне придется поступить с вами не совсем так, как вы бы ожидали! – рявкнул он. – Да, я жалею, что остановился ночью возле вашего эскорта, а не объехал его за сотню ярдов! Я даже готов отказаться от половины обещанных вами денег, другую же половину верну вам, как плату за путешествие в одном седле со мной… Хотя рыжий не в обиде, – добавил он, глядя на нее снизу вверх и приходя к совсем неуместному сейчас решению. Это не нарушит его слова, ведь он сделает все иначе… Но именно сейчас! Он укротит эту упрямицу. – Впрочем, слезайте, леди Вуд, раз вам так этого хочется, – резко сказал он. – Дайте коню отдохнуть!

Она начала было что-то говорить, но Ральф, уже не слушая, сгреб ее за талию и стащил на землю. Она попыталась выбраться из его рук, но он, решив исполнить задуманное, еще крепче обнял ее и сказал тихо, почти шепотом:

– Леди Вуд, не вырывайтесь и не спорьте со мной, это бесполезно. И не упрекайте меня в том, что сейчас я не сдержу данное мною слово. Я обещал держаться от вас подальше, но постоянно держусь совсем близко, и в том не моя вина. Вы купите себе коня, если захотите, – он помолчал, глядя ей в лицо, затем продолжил: – Вторая же часть моей клятвы касалась ваших губ… Если я дотронусь до них не по своей воле, это же не будет нарушением клятвы? Не так ли? Поцелуйте же меня, леди Вуд… В счет четверти моего вознаграждения.

Он улыбнулся собственной хитрости, но ему показалось, что внутри резко разогнулся согнутый немыслимой силой клинок и ударил… в сердце… или пониже.

Мод хотела всего лишь разговорить Кардоне, а то и услышать от него возражения по поводу ее сомнений – например, он мог сказать, что она ему вовсе не в тягость или что-то в таком роде. Но он только еще пуще разозлился, стащил ее с лошади и почему-то не отпустил, а потянул к себе. Мод решила, что он сейчас поцелует ее, несмотря на обещание, и внутренне напряглась, но то, что она услышала, привело ее в замешательство, а от его близости закружилась голова.

Он просит, чтобы она поцеловала его? Сама? Мод глянула ему в глаза, испугавшись того, что увидела там, в зеленой затягивающей глубине. Поцеловать… Она сама не поняла, как это получилось, но в следующее мгновение пересохшими от волнения губами неумело, неловко коснулась его губ. Его бородка щекотала ей щеку. Он ответил мягким теплым прикосновением. Мод обняла его за шею и уже не хотела, не могла противиться той силе, что настойчиво, неумолимо притягивала ее к нему.

Она сдалась, прильнув к нему, став податливой, как глина. Поцелуй ее был короток, словно птица коснулась его губ крылом, но этого было достаточно, чтобы Ральф поймал эту птицу и подчинил, на этот раз сдерживая себя, чтобы не испугать, не сломать достигнутое. Губы ее покорно следовали за его желаниями, не вступая в игру, словно он целовал не замужнюю женщину, а неопытную девушку, для которой это было внове. Впрочем, над искушенностью леди Вуд Ральф особо не задумывался, попав под власть вожделения, понимая, что нужно остановиться, и оттягивая этот момент, насколько хватало сил. Из марева, в которое он погрузился, его вывело фырканье рыжего и толчок в плечо. Он отпустил девушку и сердито повернулся к коню:

– И какого дьявола ты лезешь туда, куда не нужно? Леди Вуд… – Когда он увидел ее огромные глаза, пылающие щеки и припухшие по его вине губы, слов у него больше не нашлось. Он взлетел в седло и уже привычно поднял и усадил ее. Прежде чем продолжить путь, он еще раз нарушил данное ей слово.

* * *

Пока они искали Биверхилл, небольшую деревню, главная и единственная улица которой спускалась с вершины холма к его подножию, а затем кузню, день начал клониться к вечеру, косые лучи солнца не согревали, влажный воздух похолодел, отдав едва собранное после ливня тепло. Кузнец, напевая себе что-то под нос, ловко подковал рыжего и на вопрос Ральфа о ближайшем постоялом дворе, где можно было бы остановиться на ночлег, после короткого раздумья предложил:

– Загляните к Томасу Грину, лесничему сэра Ричарда Бигльсуеда, это совсем недалеко, в лесу. Он человек вдовый, живет один. Он пустит вас, если вы посулите ему хорошую награду, сэр.

Лучшего трудно было пожелать.

Дорога, по которой Ральф направил подкованного рыжего, упиралась в узкую речку, петлей окаймляющую лес – охотничьи угодья Бигльсуеда. Проехав по мосту – камней его опор касались руки римлян, строителей этой дороги, – путники углубились в лес. Не последнее в графстве семейство его владельцев могло гордиться прекрасными дубами и вязами, ветви которых, сплетаясь, смыкались в вышине. Через этот покров, как сквозь решето, струились золотистые лучи предзакатного солнца. Темнеющая синева небес была чиста, словно не случилось ни короткой бури, ни ливня, что промочил насквозь не одну дюжину путников. В лесу стояла полутьма и тишина, нарушаемая лишь пением птиц, провожающих день, шуршанием редкой желтеющей листвы наверху и бурой опавшей под ногами.

Темнело, но Ральф не спешил, осматривался, опасаясь пропустить поворот к дому лесничего. У него был план, и он намеревался его исполнить. Все невзгоды и потери отошли в сторону, на время, на короткое время, дарящее ему желанную женщину. Поворот обнаружился довольно быстро, и Ральф свернул на тропу, уходящую в заросшую кустарником чащу. Леди Вуд почти испуганно взглянула на него. Все это время она молчала, уткнувшись в его плечо. Раскаивалась в содеянном? Ждала? Боялась? Или смирилась с судьбой? Кто поймет женщину?

– Темнеет, и нам нужен ночлег, – сказал он. – Здесь недалеко есть дом лесничего, там мы и переночуем.

– Как ночлег?! – изумленно воскликнула Мод.

Все это время она была уверена, что они едут кратчайшим путем через лес к лондонской дороге, а там быстро доберутся и до Cтэнстеда. Уютно устроившись в объятиях Кардоне, Мод наслаждалась последними милями их путешествия вдвоем и перебирала в памяти воспоминания о том, как осмелилась первой поцеловать его, тем освободив от данного слова, и как потом прятала свое пылающее лицо в его джеркине, пытаясь привести в порядок чувства, растревоженные его поцелуями. Прижавшись к