Ланселот же оставил седло, и склонился к Динадану, и увидел, что рана его глубока и опасна и наконечник копья засел в ней.

– Друг Динадан, – вымолвил он, – неужто суждено мне глядеть, как умираешь ты, и не унять твою кровь?

Тут подал голос рыцарь, что выбит был из седла мушкелем сэра Кэя.

– О благородный сэр, есть средство помочь тому рыцарю, и я знаю его, но обещайте, что спасете и меня.

– Обещаю и клянусь, – проговорил сэр Ланселот.

Он усадил того рыцаря спиной к дереву, распустил на его доспехах завязки и снял с него шлем, ибо жестоко страдал он после удара Ланселота и дышалось ему тяжко.

– Сэр, – сказал раненый, – Господь да вознаградит вас за великодушие. Однако поспешайте, потому что мало осталось жизни и в товарище вашем, и во мне. Скачите же все время этим проселком, и он приведет вас к Гиблой часовне. Там найдете вы меч и окровавленное полотнище. И лоскут того полотнища и меч исцелят наши раны. Если же это не удастся вам, то, стало быть, и нет такого рыцаря, кто исполнил бы этот подвиг.

И Ланселот, как мог, облегчил страдания раненых и уехал.

Вот подъезжает он к Гиблой часовне, привязывает у калитки коня и входит в ограду. Входит Ланселот в ограду и видит, что увешаны стены часовни перевернутыми щитами, и многие из этих щитов ему знакомы.

– Видно, недаром зовут эту часовню Гиблой, – говорит себе Ланселот, – добрые рыцари сложили здесь головы. Однако не рыцарское это дело – пугаться врага. Уж коли решил я войти в эту часовню, значит, так тому и быть.

И только он сказал это, как появился перед ним ужасного вида рыцарь, и доспехи его были черны, как вода в самом глубоком колодце. Выхватил Ланселот меч и прикрылся щитом для боя, но оглушительно взревел черный рыцарь и совершил неслыханное: поднял он руку в железной перчатке и перевернутым крестным знамением осенил себя. Гулко ударили закованные в железо пальцы по панцирю и шлему, и содрогнулась земля от ужасного святотатства. Ланселот же, хоть и охватил его ужас, поднял свой светлый клинок и шагнул навстречу страшному врагу. Но едва сделал он шаг, как снова качнулась земля и часовня дрогнула, сам же Ланселот едва устоял на ногах. И понял тогда рыцарь, что небывалый перед ним враг, и опустил он свой добрый меч, и начертил на земле крест. А сделав это, начал молиться. Но едва черный рыцарь приблизился и наступил на крест, как рухнул он на землю со страшным криком, и только груда пустых доспехов осталась у дверей часовни. Ланселот же вошел внутрь.

Не было в часовне иного света, кроме одной тусклой лампады, и едва разглядел в глубине Ланселот мертвое тело, обернутое в шелковое полотнище. Нагнулся Ланселот и отрезал от полотнища окровавленный лоскут. Потом видит он, лежит подле мертвого рыцаря добрый меч. Взял он его и поспешил вон из часовни.

Мигом домчался Ланселот до того луга, на котором оставил раненых рыцарей. Спустился он на землю и поспешил к сэру Динадану. Динадан же едва дышал, и кровь уже почти не бежала из его раны, и руки были холоднее клинка, что лежит забытый на поле брани, и некому взять его. Тогда Ланселот коснулся его раны мечом из Гиблой часовни и отер ее кровавым лоскутом, что отрезал от полотнища, и разом вернулись силы к Динадану, а Ланселот направился ко второму рыцарю, и его страдания тоже исцелили меч и кровавый лоскут. Встал он с земли и поклялся Ланселоту в том, что оставит дурной обычай и накрепко станет держаться законов благородного рыцарства.

Великое торжество устроил король Артур в Камелоте, когда вернулся Ланселот, ибо не было второго такого рыцаря при его дворе. И королева Гвиневера усадила его рядом с собой и своими руками наполняла кубок рыцаря густым и темным вином. И королевская челядь праздновала этот день, даже состязания во дворе замка устроили те из них, кому хотелось похвалиться силою или попытать свою удачу. А король Артур радовался веселью и щедро одаривал победителей. Ланселот же приметил среди слуг Белоручку и весьма порадовался тому, как силен и ловок этот молодец. Ведь всякий раз, как принимались кидать бревна или камни, оказывался Белоручка победителем, а сэр Ланселот говорил с ним дружески и не скупился на подарки.

Однако досадно было глядеть на это сэру Кэю. Ведь, сколько ни насмешничал он над Белоручкой, всякий раз выходило, что Белоручка молодец хоть куда. И тогда подошел он к Ланселоту и спросил:

– Ну, каков мой кухонный мужик? Видно, впрок ему пошла кормежка в Камелоте?

Не понравилось сэру Ланселоту насмешничество Кэя, и он так ответил:

– Мне по сердцу этот молодец, что же до остального, то он еще покажет себя.

Но не хотел уняться сэр Кэй:

– Покажет себя? Ну, разве в няньки определим мы его. Ведь наш Белоручка благонравен, как девица. Учтив и кроток со всеми, и нет во всем Камелоте человека, с которым поссорился бы он. И право же, не стоит так щедро награждать его за то, что он силен и ловок. Жирная похлебка – вот что более всего ему по нраву.

Не понравилось Ланселоту, как глумится над Белоручкой Кэй, но не успел он ответить ни слова, ибо въехала во двор замка девица.

Подошла та девица к королю Артуру и слезно молила его о заступничестве.

– Сэр, – начала она, – замок моей сестры, благороднейшей дамы, держит в осаде безжалостный рыцарь. Этот рыцарь нещадно разоряет ее владения, а самой ей ни шагу не дает сделать из ворот замка.

– Добрая девица, – сказал тогда король, – здесь многие рыцари готовы сделать все, что в их силах, чтобы помочь госпоже вашей сестре, но назовите же ее имя и имя ее врага.

Опечалилась тут девица и поникла головою.

– Многие рыцари отправлялись по моему зову на выручку к сестре, и все они сложили головы, грозная же слава ее обидчика разошлась по всей Англии. И стоит мне теперь назвать его имя, как тут же отступаются витязи от этого подвига, и множество причин находится у них, чтобы не ехать со мною.

– Увы, – сказал тогда Артур, – нет тайны в добром деле, лишь измена и подлость скрываются, и не могу я повелеть моим рыцарям поехать с вами.

– Что ж, – вздохнула девица, – придется мне, видно, искать в другом месте.

Но не успела еще она уехать из замка, как предстал перед королем Белоручка и обратился к нему:

– О король, благодарю вас от всей души за то, что щедро кормили меня у вас на кухне. Позвольте попросить теперь две другие милости, что остались за вами.

– Спрашивай не откладывая, – ответил Артур.

– Вот мое первое желание, сэр: соизвольте поручить мне подвиг, о каком хлопочет эта девица.

– Даю тебе на то мое соизволение.

– Мое второе желание, благородный король, в том, чтобы посвятил меня в рыцари сэр Ланселот Озерный. И когда я отъеду от вашего двора с этой девицей, прошу вас, пошлите его вслед за мной, и пусть он произведет меня в рыцари, когда придет час.